Древние китайцы: проблемы этногенеза - [17]
«Все эти черты, — справедливо указывает В. П. Якимов, — определяют в известной степени промежуточное положение новой находки между монголоидами, с одной стороны, и австралоидами и негроидами — с другой» [Якимов, 1964, 152–155].
Действительно, почти по всем основным разграничительным расовым признакам люцзянский череп занимает среднее место между амплитудами групповых вариаций монголоидных и австралоидных рас, обнаруживая особую близость с древними и современными южными локальными типами первых. Таким образом, люцзянская находка — ценное свидетельство в пользу гипотезы о том, что в позднем палеолите на юге Китая сушествовали переходные популяции между монголоидами и австралоидами, вероятно связанными единством происхождения от первоначальных сапиентных насельников восточной половины первобытной ойкумены.
В свете этих соображений мнение У Жу-кана о том, что люцзянский человек — наиболее ранний представитель монголоидной расы, формировавшейся на юге Китая, можно принять только с определенными оговорками. Речь идет не обо всех монголоидах, а только об их тихоокеанской ветви, южные варианты которой, переходные к австралоидам, действительно складывались скорее всего в начале позднего палеолита в материковой части Юго-Восточной Азии в пределах Северного Индокитая и Южного Китая.
Лайбиньский человек
В более позднюю эпоху по сравнению с люцзянцем жил, по-видимому, лайбиньский человек, костные и культурные остатки которого найдены в 1956 г. Цзя Лань-по в уезде Лайбинь (12) Гуанси-Чжуанского автономного района. Обнаружена разбитая на три куска нижняя часть черепа (обе половины верхней челюсти, правая скуловая, нёбная и затылочная кости). По степени стертости зубных коронок можно предполагать, что остатки принадлежали взрослому человеку, вероятно мужчине. Расовую принадлежность лайбиньца вряд ли можно точно определить, хотя его, несомненно, следует отнести к людям современного вида. Из поделок найдены два каменных отщепа со следами обработки и орудия из кварцитовой гальки. Предположительная датировка лайбиньца позднеплейстоценовым временем основана всецело на геологическом, и палеонтологическом материалах.
Однако сам факт нахождения еще одного позднеплейстоценового представителя неоантропов на территории Гуанси-Чжуанского автономного района представляет большой интерес, так как свидетельствует, подобно люцзянской находке, о том, что в ту эпоху люди современного вида уже заселяли Центральный и Южный Китай [Woo Ju-kang, Chia Lan-po; 1959, 175–182].
В данной связи очень интересно отметить, что, по мнению Пэй Вэнь-чжуна, к позднему палеолиту следует отнести некоторую часть хозяйственно-культурных находок, сделанных китайскими археологами в пещерах того же автономного района. Они включают многочисленные каменные орудия, изготовлявшиеся главным образом из расколотых галек и нередко имевшие формы топоров или тесел. В гуансийских пещерах найдены и костяные орудия, в том числе проколки (напоминающие шило из цзыянского местонахождения; см. ниже, с. 56). Южнокитайские позднепалеолитические материалы обнаруживают большое сходство с более или менее синхронными находками, сделанными на севере Вьетнама, особенно в пещере Кеофай в горах Бакшона. Более отдаленные, но все же вполне определенные аналогии прослеживаются между этими остатками и позднепалеолитическим инвентарем Индокитая, Индонезии и даже Австралии. Вполне возможно, что указанные аналогии свидетельствуют о реальных генетических связях древнейших насельников Австралии с позднепалеолитическими популяциями Юго-Восточной Азии, откуда и происходило по всем данным первоначальное заселение Австралийского материка. О том же говорят, вероятно, и австралоидные особенности древних черепов из Ваджака на Яве, из Ниа на Калимантане и из Аитапе на севере Новой Гвинеи [У Жу-кан, Чебоксаров, 13; Кабо, 1961, 77–94; Кабо, Чебоксаров, 23–64].
Люди из Шаньдиндуна
Наиболее многочисленные остатки позднепалеолитических людей в пределах всей Восточной Азии обнаружены в местонахождении Шаньдиндун (13) в Чжоукоудяне. Здесь Пэй Вэнь-чжун еще в 1933 г. нашел скелетные остатки по крайней мере семи особей, которые датировались им по геологическим, палеоантропологическим и археологическим данным самым концом древнекаменного века, почти кануном мезолита [Pei Wen-chung, 175–179]. Из шаньдиндунских черепов лучше сохранились три: один мужской и два женских (рис. 4). Как ни мал количественно материал, он все же позволяет судить не только о стадиальных, но и о расовых особенностях населения в эпоху позднего палеолита. Шаньдиндунские черепа детально изучены Ф. Вайденрайхом, который посвятил им специальную работу «О самых ранних представителях современного человечества, открытых в Восточной Азии», изданную еще в 1939 г. (см. табл. 3).
Мужской череп из Шаньдиндуна, обозначенный Ф. Вайденрайхом № 101, отличается значительной массивностью, крупными абсолютными размерами и большой вместимостью мозговой коробки (около 1500 куб. см). Череп этот резко долихокранный (70,2), с огромным продольным диаметром (204 мм!), умеренной шириной (143 мм). Обращают на себя внимание сильно наклонный лоб и мощное надбровье. Лицо исключительно высокое (77 мм) и в то же время широкое (143 мм), глазницы прямоугольной формы, абсолютно и относительно низкие (орбитный указатель — 64,9). Носовые кости выступают умеренно, ширина носа значительна, носовой указатель— 55,2. Отчетливо выражен альвеолярный прогнатизм (рис. 5). Женские черепа № 102 и 103 в общем сходны с мужским по таким признакам, как крупные абсолютные размеры, долихокрания (69,3—71,3), наклонный лоб, значительная ширина лица, низкие глазницы, альвеолярный прогнатизм. Естественно, что женские черепа по сравнению с мужским характеризуются меньшей величиной и не такой большой массивностью. Интересно отметить огромную абсолютную высоту обоих женских черепов (143–150 мм) и обусловленную этим гипсистенокранию, т. е. очень большую высоту черепа при малой его ширине (высотно-поперечный указатель — 109–110).
