Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - [140]

С целью обеспечить себе поддержку со стороны всех слоев китайцев, Лю Юань назвал свое новое государство царство Хань. «В древние времена, – заявлял он, – прославленный дом Хань правил империей очень долгий период, благодаря тому уважению, которое он вселил в умы своих подданных. Сейчас эта великая династия угасла, но теперь их наследники я и моя семья, поскольку мы являемся их потомками по женской линии. Более того, в древние времена император династии Хань и гуннский шаньюй торжественно признали друг друга старшим и младшим братьями. Теперь, когда старшего брата больше нет, его младший брат имеет право вступить в наследство».

Провозгласив себя царем Хань, Лю Юань провел полную реорганизацию своей управленческой структуры. Он полностью отменил иерархию знати, существовавшую у древних гуннов и подходившую только народу с племенной организацией. Лю Юань заменил ее совершенно бюрократической системой управления, которая постепенно сложилась при царских и императорских дворах Китая. Не стало больше «правых» и «левых» князей, занимавших свое положение по праву рождения, вместо них появился премьер-министр и другие государственные министры, получавшие свои посты благодаря своим реальным, а не предполагаемым достоинствам.

Как только эти административные вопросы были решены, Лю Юаню понадобилось послать армию для завоевания некоторых стратегически важных пунктов в Северном Китае, чтобы его вновь созданное царство могло расти по размеру и численности населения. Интересно заметить, что этот гуннский царь полностью отказался от практики своих предшественников в отношении правил ведения войны. Если ранние гуннские воины убивали, насиловали и грабили в свое удовольствие, то Лю Юань дал своим военачальникам строгий приказ держать воинов в узде и не предпринимать никаких действий, противоречащих лучшим традициям гуманизма того времени.

Однажды его военачальнику удалось взять город только после на редкость упорного сопротивления. В пылу азарта гуннский военачальник приказал казнить командующего, который доставил ему столько проблем, а затем попытался соблазнить его вдову. Когда эта честная дама отказалась слушать льстивые уговоры гуннского военачальника, ее тоже предали смерти. Во времена прежних гуннских империй такие действия не вызвали бы никаких нареканий, но когда о них сообщили Лю Юаню, он немедленно приказал, чтобы преступного военачальника понизили в звании, а убитого им командующего похоронили со всеми воинскими почестями.

Через год или два Лю Юаню представился еще один случай проявить свои гуманные принципы. В ходе одной из кампаний против китайских императорских войск другой гуннский военачальник предпринял такой маневр, вследствие которого китайская армия вместе со всеми своими сторонниками, находившимися в лагере, оказалась загнана в реку, и более 30 тысяч человек утонули. Когда Лю Юань услышал об этом, он был очень недоволен: «Неужели он не понимает, что мы воюем против несправедливых правителей Китая, а не против обиженных ими простых людей?» С этими словами он приказал уволить этого военачальника.

Мы не можем сказать, в какой степени гуманизм Лю Юаня был искренним, а в какой это была лишь поза, рассчитанная на то, чтобы завоевать доверие и любовь китайского народа. В любом случае известно, что, несмотря на строгие ограничения способов ведения войны, гуннским войскам удалось одержать целую серию значимых побед. Во многом этих побед удалось добиться за счет того, что помимо военных талантов самого Лю Юаня, ему удалось собрать вокруг себя ряд самых выдающихся военачальников своего времени. Некоторые из его командующих были китайцами по происхождению – Лю Юань не придавал этому практически никакого значения. Однако случилось так, что два полководца, снискавших самую большую славу, были гуннами.

Поскольку этим двум людям позже суждено было сыграть заметную роль в истории Дальнего Востока, нам стоит кратко рассказать о них. Одного из них звали Лю Яо, другого – Ши Лэ. Лю Яо принадлежал к царской фамилии в том смысле, что он был прямым потомком древних гуннских шаньюев и являлся родственником монарху нового гуннского царства. Хотя еще в раннем детстве Лю Яо остался сиротой, он получил хорошее образование, знал китайскую историю, литературу и философию. Несмотря на свои ученые интересы, он был человеком огромной физической силы и, по рассказам современников, стрелял из лука так, что стрела пробивала железную пластину толщиной более дюйма. В целом Лю Яо показал себя способным и честным противником, редко прибегавшим к мелким хитростям, обману и предательству, характерным для многих из его коллег. Однако он был большим любителем выпить и часто выходил на поле боя под градусом. Внешне Лю Яо выглядел довольно странно. Его лицо обрамляла очень густая борода – что само по себе редкость в Восточной Азии, – к тому же он был альбиносом. Рассказывают, что при виде его «красных» глаз под «белыми» бровями простодушные крестьяне приходили в ужас.

Другой крупный гуннский полководец, Ши Лэ, был человеком совсем другого калибра. Во-первых, он не мог похвастаться знатным происхождением. Его отец был всего лишь главой малочисленной и не игравшей большой роли группы гуннов. Учитывая его происхождение, неудивительно, что Ши Лэ не получил хорошего образования и, в отличие от гуннских вождей из царского дома Лю, так никогда и не научился читать и писать. Несмотря на этот недостаток, Ши Лэ на протяжении всей своей жизни проявлял большой интерес к вопросам культуры. Даже отправляясь в самые тяжелые кампании, этот полководец всегда брал с собой одного или нескольких секретарей, в обязанности которых входило читать своему хозяину какие-нибудь исторические или литературные произведения классиков Поднебесной.