Древнегрузинская литература (V-XVIII вв.) - [5]
Социально-политическое и экономическое состояние Грузии позднефеодальной эпохи не могло способствовать ее движению вперед. От времен монгольского ига страна унаследовала общий упадок жизненного уровня, погибло много памятников культуры, заглохли центры научной и литературной деятельности. Казалось, окончательно замолк язык Руставели. Но и в таких тяжелых условиях грузинский народ не впадал в отчаяние, сохранял бодрость духа, любовь к искусству и литературе. В XVI-XVIII веках Грузия выдвинула немало незаурядных талантов – мыслителей, поэтов, ученых.
В силу известных исторических причин в среде некоторой части грузинской феодальной аристократии стал насаждаться персидский язык и персидско-мусульманский ("кизылбашский") образ жизни, в литературе усилилось влияние вычурной персидской поэзии, появились отдельные чрезмерные ее поклонники. Передовые силы грузинского общества, опираясь на глубокие традиции древней национальной культуры, вели непримиримую борьбу против опасного проникновения в общественную жизнь и культуру иноземного влияния. Для грузинской литературы XVII-XVIII веков характерно упорное стремление к преодолению чуждого влияния и к утверждению народно-национальных основ своей духовной культуры.
Последовательным проводником персидского влияния на грузинскую поэзию был известный поэт и царь Теймураз I (1589-1663 гг.). Получив солидное персидское образование, воспитывавшийся при дворе шаха Абасса I (1557-1628 гг), он в совершенстве овладел персидским литературным языком, подпал под влияние поэзии позднесредневекового Ирана и попытался пересадить на родную почву ее формалистические приемы. Как известно, многие персидские поэты XV-XVI вв. полностью игнорируя смысловую сторону стихов и занимаясь преимущественно, а зачастую и исключительно, изысканием чистейших форм, создавали "головоломные фокусы и трюки" (Е. Э.Бертельс), способствующие торможению живой мысли. Сам Теймураз хотя и был за смысловую сторону стиха и написал ряд произведений, имеющих большое художественное и общественно-познавательное значение, но следуя манере некоторых персидских поэтов, увлекался формализмом и создал целую лирическую поэму "Маджаму", состоящую сплошь из искусственных, замысловатых, нуждающихся в разгадывании трудных омонимических стихов.
Движение против такой литературной тенденции Теймураза возглавил Арчил Багратиони (1647-1713 гг.). Он осудил творческие установки своего старшего современника, ополчившись против фантастичности, сказочности и надуманности поэзии персидского толка. Критику старого и попытку обоснования нового, Арчил дает в своей поэме под названием "Диспут" или "Прения Теймураза и Руставели"..В предисловии он заявляет, что будет писать только сущую правду, отбросив все сказочное, ложное и вымышленное. Говоря о "ложном", "вымышленном" и "сказочном", Арчил имел в виду прежде всего заимствованные из персидской поэзии тематические и сюжетные основы поэм Теймураза – "Лейли и Меджнун", "Иосиф и Зулейха", "Роза и соловей", "Свеча и мотылек". Арчил последователен и в разрешении языково-стилистических вопросов. Он упрекал Теймураза в том, что тот засорял свои произведения варваризмами (персизмами тюркизмами), одновременно превознося чистоту родной речи. Наконец, Арчил обосновывает преимущество писательской тематики из "жизни Грузии". Таким образом, в теоретическом аспекте Арчил отстаивал правдивый, так сказать, реалистический способ изложения явлений, историко-национальную тематику и чистоту грузинского литературного языка. Нужно оговорить, что здесь не может быть и речи о реализме в обычном его толковании. Грузинский писатель XVII века очень узко трактует понятие правдивости (реалистичности), совершенно игнорируя понятия образности и типичности.
Несмотря на узость и ограниченность суждений Арчила, его литературные взгляды и творческие установки нельзя не признать новыми, свежими и прогрессивными в истории грузинской общественной мысли и художественной литературы того времени.
Арчил высмеял абстрактную любовь соловья к розе, свечи к мотыльку, Меджнуна к Лейле; он призывал писателей ориентироваться на действительность, заняться животрепещущими актуальными вопросами современности, излагать жизненные явления точно и занимательно. Арчил порицал субъективно-созерцательное отношение писателей к жизни, требовал от них суровой правды, объективного освещения и ясной политической оценки исторических событий и деяний исторических личностей.
Арчил первым в истории грузинской литературы остро поставил вопрос о несправедливости социально-имущественного неравенства людей, хотя в силу классово-исторической ограниченности, он не пошел дальше религиозно-нравственного его толкования. Его новаторский творческий метод развили, расширили и углубили Сулхан-Саба Орбелиани (1658-1725гг.) и Давид Гурамишвили (1705-1792гг.).
Из богатого литературного наследия С.С.Орбелиани наибольшего внимания заслуживает "Мудрость лжи" или "Мудрость вымысла". Это – сборник поучительных басен, притч, парабол и разных коротеньких новелл, идейно и сюжетно объединенных между собой общей фабульной канвой. В этом отношении "Мудрость вымысла" принадлежит к типу широко распространенных в мировой литературе, особенно на Востоке, так называемых обрамляющих повествований.
Вниманию читателей предлагается первое в своём роде фундаментальное исследование культуры народных дуэлей. Опираясь на богатейший фактологический материал, автор рассматривает традиции поединков на ножах в странах Европы и Америки, окружавшие эти дуэли ритуалы и кодексы чести. Читатель узнает, какое отношение к дуэлям на ножах имеют танго, фламенко и музыка фаду, как финский нож — легендарная «финка» попал в Россию, а также кто и когда создал ему леденящую душу репутацию, как получил свои шрамы Аль Капоне, почему дело Джека Потрошителя вызвало такой резонанс и многое, многое другое.
Книга посвящена исследованию семейных проблем современной Японии. Большое внимание уделяется общей характеристике перемен в семейном быту японцев. Подробно анализируются практика помолвок, условия вступления в брак, а также взаимоотношения мужей и жен в японских семьях. Существенное место в книге занимают проблемы, связанные с воспитанием и образованием детей и духовным разрывом между родителями и детьми, который все более заметно ощущается в современной Японии. Рассматриваются тенденции во взаимоотношениях японцев с престарелыми родителями, с родственниками и соседями.
В монографии изучается культура как смыслополагание человека. Выделяются основные категории — самоосновы этого смыслополагания, которые позволяют увидеть своеобразный и неповторимый мир русского средневекового человека. Книга рассчитана на историков-профессионалов, студентов старших курсов гуманитарных факультетов институтов и университетов, а также на учителей средних специальных заведений и всех, кто специально интересуется культурным прошлым нашей Родины.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.