Дредноут - [40]

— Вы мне покажете, как правильно перевязать?

Мерси кивнула и потянулась к сумке.

— У меня есть немного ивового экстракта. Я вам дам. Он не ускорит заживление, но снимет боль и опухоль. — Потом она разгладила самодельный бинт миссис Хайд и оторвала половину. — Если бинтовать правильно, — объяснила медсестра, — понадобится примерно столько.

Она распрямила ногу мальчика. Чарльз всхлипнул и закусил кожу на руке.

Мерси наматывала тряпицу туго, но не настолько, чтобы перекрыть кровоток. Забинтовав ступню и щиколотку, она попросила миссис Хайд подержать конец повязки и снова принялась рыться в сумке. Отыскав пару английских булавок, она закрепила бинт и опустила ногу мальчика.

Миссис Хайд проворковала что-то ободряющее, говоря, каким молодцом держался сын, и потянулась к сумке, которую прижимала к себе ее дочь.

— Большое спасибо, сестра… Позвольте, я загляну в свой фонд дорожных расходов и…

Но Мерси покачала головой — она давно уже все для себя решила.

— Спасибо, не надо. Это необязательно. Я только перевязала ему ногу. Невелик труд, и с мальчиком все будет в порядке.

— Пожалуйста, я настаиваю!

Но Мерси, что-то бормоча, поднялась, чтобы уйти, и миссис Хайд, вздохнув, сдалась.

— Что ж, не хотите брать денег — не надо. Но послушайте, дорогая, — сказала она, и Мерси подумала, что слова эти из уст темнокожей женщины звучат странновато, пусть она чуть ли не годится Мерси в матери. — Почти все здесь едут до Мемфиса. И вы тоже, верно?

— Верно.

Миссис Хайд снова запустила руку в сумочку и извлекла белую прямоугольную карточку с ее именем, напечатанным изящным шрифтом, и следующими сведениями: «„Обжора“. Традиционная кухня. Пища для души. А также отличный обед для всех». Ниже значилось: «Ноксвилл, Чаттануга, Мемфис».

— Это мой ресторан, — объяснила женщина. — Точнее, мои рестораны, мои и моей сестры.

— У вас собственные рестораны? Я не знала… — Она знала, что несколько цветных мужчин владели собственностью в Ричмонде, но никогда и ничего подобного не слышала о женщине.

Миссис Хайд пожала плечами:

— Насчет этого были какие-то законы, но они уже не так строги. И есть обходные пути. В наши дни.

— Рестораны, — повторила Мерси, взяла карточку и прочитала написанное на ней. — У вас их три?

— Тот, что в Мемфисе, отрылся только в прошлом году. Мы начали с Ноксвилла и продвинулись на запад, — с гордостью объявила женщина, и тут в глазах ее блеснуло лукавство. — Вы девочка с юга, это ясно как день. Но могу поспорить, для вас никогда никто не готовил, кроме вашей матушки.

— Да. Я выросла на ферме. У нас были батраки, но никто не помогал с… — Она начала понимать. — Вы и ваша сестра… вы, верно, были… — Она прикусила язык, едва не сказав «домашними неграми», потому что это вдруг показалось невежливым, а может, Мерси почувствовала превосходство женщины. Так что она продолжила: — Вы, наверное, готовили для богатых леди, на плантациях?

Миссис Хайд подмигнула девушке:

— Некоторые из нас не чувствовали себя наемными работниками, что бы там ни говорили об оплате нашего труда. Мы решили, что как-нибудь справимся сами. Моя сестра Адель написала нашу первую поваренную книгу, и эта книга продается как сумасшедшая! Потом мы приступили к делу вместе, подумав, что сможем готовить еду сами и так же легко ее продавать.

— Здорово! — с искренним восхищением воскликнула Мерси. — И рестораны называются «Обжора»? Все три?

— Мм… это название предприятия, скажем так. И послушайте меня, дорогая, — повторила она. — Возьмите эту карточку и покажите ее хозяину мемфисского «Обжоры». Скажите ему, что я велела дать вам все, что вы пожелаете, остальное — моя забота.

— Черт, вот спасибо! В смысле, спасибо вам большое. Последние пару дней я питаюсь чем попало, буквально на ходу, и поесть домашнего — звучит жутко привлекательно.

Миссис Хайд похлопала ее по руке.

— Об этом не беспокойтесь. И спасибо за Чарли.

Медсестра прихватила карточку и вернулась на свое место в первом вагоне.

До Мемфиса оставалось всего несколько часов, да еще одна-две остановки, на которых входили и выходили люди. Хотя в основном состав наполнялся, поскольку большинство пассажиров направлялись именно в Мемфис, а не в Лоренбург, Кимбелл, Селмер или Сомервилль.

Но вот в конце концов поезд подкатил к вокзалу Мемфиса, прекрасному белому изящному зданию, больше похожему на музей. Мерси решила, что этот вокзал, определенно, самое красивое из всего, что она видела до сих пор в Теннесси — днем или ночью, в городе или пригороде. Форт Чаттануга был военным гарнизоном, а на каждой остановке на пути их встречали маленькие городки неопределенного стиля. А эта станция… Мерси снова высунулась в окно, чтобы сполна насладиться внешним видом здания, прежде чем войти под его несомненно благословенные своды.

Поезд остановился, взвизгнув тормозами, и Мерси шагнула в толпу, текущую, подобно реке, по платформе под навесами, заслоняющими ожидающих и высаживающихся путешественников от солнца.

Опять вечерело, опять холодало, и медсестру это сбивало с толку. Ей казалось, что теперь вся ее жизнь проходит от заката до рассвета с тех самых пор, как она узнала о Филиппе, прокрадывается на цыпочках по краю сумерек или восхода, обрекая ее весь день спать или ехать куда-то.