Драйзер - [15]

Именно в этот период нью-йоркские газеты и журналы в каждом номере публикуют материалы, впоследствии получившие обобщенное название «журнализм улицы Бауэри». С конца прошлого века и до сегодняшнего дня улица Бауэри олицетворяет собой мир опустившихся людей — алкоголиков и наркоманов, нищих бродяг и проституток, всех тех, кого буржуазное общество выбросило за борт. Освещать район Бауэри газеты и журналы поручали опытным репортерам с хорошим стилем и литературным талантом. Когда газета «Нью-Йорк пост» доверила молодому Линкольну Стеффенсу, впоследствии снискавшему титул «отца американской журналистики», написать очерк о Бауэри, он с гордостью сообщал родным, что отправляется в «отвратительнейшую часть внушающего ужас района, в котором царствуют нищета, грехи и разврат. Испортит он меня или сделает из меня человека? Во всяком случае, здесь поле моей деятельности, и именно здесь — мой шанс». Название Бауэри в американской журналистике стало символом того дна, на которое может упасть человек, дальше уже опускаться некуда.

Среди читателей таких историй долгие годы превалировал чисто буржуазный взгляд на неизбежную связь нищеты и порока, для респектабельных буржуа оба эти понятия практически были тождественными. Усилиями Линкольна Стеффенса, Стивена Крейна, а впоследствии Теодора Драйзера и других писателей-реалистов, возвысившихся в своих произведениях до выражения социального протеста, удалось в какой-то степени развеять это сугубо буржуазное заблуждение.

В Бауэри бывали и писали о нем многие видные американские писатели. По этой улице бродил в поисках материала переодетый бродягой видный американский писатель-реалист Стивен Крейн, описавший свои похождения в очерке «Испытание нищетой»: «А за спиной — множество зданий, высящихся в своей безжалостной угрюмости, олицетворяли собой нацию, воздевавшую свою царственную голову в облака и не думающую бросить вниз даже беглого взгляда, нацию, которая в величии своих помыслов полностью игнорировала несчастных людишек, барахтающихся у ее ног».

Большую известность получил и другой очерк Крейна — «Человек в бурю». Редактируемый Драйзером журнал «Эври манс» писал в феврале 1897 года, что этот очерк является «выразительным примером» умения его автора находить «скрытую поэтичность в самых обыденных картинах». (Линкольн Стеффенс считал этот очерк «одной из наиболее впечатляющих картин, когда-либо созданных Крейном о трагедии жизни бедняков Нью-Йорка».) Журнал «Эври манс» обратил внимание и на первый роман Крейна «Мэгги, девушка с улицы», рассказывающий о судьбе соблазненной богатым негодяем и брошенной девушки. Роман этот, отмечал журнал, представляет собой «одну из наиболее волнующих картин определенной стороны городской жизни, которая когда-либо была выражена печатным способом».

Редакция «Эври манс» размещалась на третьем этаже захудалого дома на Двадцатой улице, в помещении владеющей им фирмы «Хоули, Хэйвиленд энд К°». Драйзер ежедневно наблюдал здесь водевильных певиц и певцов, комиков и музыкантов. Вместе с Полем и своим другом композитором Теодором Морзе он часто приходил сюда по воскресеньям и слушал, как Поль и Морзе играют на рояле, или же работал над очередной статьей.

«Эври манс» был стандартным журналом большого формата, от 32 до 48 страниц номер, плохо отпечатанный на дешевой бумаге. Основу каждого номера составляли четыре популярные в этом месяце песни, их отбирали владельцы фирмы. Во всем же остальном редактору была предоставлена полная свобода: он сам выбирал для очередных номеров рассказы, стихи, снимки, делал подписи, писал рецензии на книги, брал интервью и, главное, вел постоянный отдел «Размышления», в котором регулярно публиковались его статьи за подписью «Пророк». Статьи эти занимали от двух до семи страниц журнального текста, были посвящены самым различным темам и позволяли их автору выразить свою точку зрения по самым разнообразным проблемам. В одних Драйзер со всей страстью молодости обрушивался на коррупцию, в других — обсуждал положение дел в Европе, в третьих — с серьезным видом рассуждал о «проблемах телепатии», в четвертых — гадал о возможностях жизни на Марсе. В ряде статей он давал свою интерпретацию философского учения Г. Спенсера.

Первый рассказ Теодора Драйзера под названием «Позабытый» появился в августе 1896 года. Содержание его весьма просто. В больничной палате лежит искалеченный стрелочник, каждое утро он спрашивает у медицинской сестры, нет ли ему письма. «С каждым новым восходом солнца он снова и снова преисполнялся надежды, каждый вечер сердце его вновь наполнялось болью». Он умирает, не получив долгожданного письма. По своему содержанию рассказ этот перекликается с балладой «Письмо, которое так и не пришло», принесшей известность Полю Дрессеру. Рассказ «Позабытый» затерялся на страницах журнала и никогда больше автором не публиковался. Лишь в конце 60-х годов американская исследовательница творчества Драйзера Элен Моерс обнаружила старый номер журнала с этим первым прозаическим произведением молодого писателя.

В «Эври манс» Драйзер старается дать читателям журнала образцы хорошей прозы, печатает в нем рассказы Брета Гарта и Стивена Крейна. Появляются на страницах журнала и статьи старого друга из Толедо Артура Генри. Дела журнала шли неплохо, тираж его уже составлял 65 тысяч экземпляров. Однако рост популярности журнала имел для его редактора и отрицательную сторону — поступало больше рекламных объявлений, и приходилось им отводить дополнительные страницы, сокращая собственно литературную часть журнала. Несмотря на предоставленную ему на первых порах свободу в редакционных делах, Драйзер получал от журнальной деятельности все меньше и меньше удовлетворения. Ему претила необходимость потрафлять невысоким вкусам большинства читателей, возмущало стремление издателей превратить журнал в исключительно рекламно-коммерческое предприятие, в котором все меньше оставалось места для применения его способностей писателя и редактора. Оставивший работу в газете и переехавший в Нью-Йорк Артур Генри подогревал его недовольство рассказами о прелестях жизни свободного литератора, не связанного никакими обязанностями.