Драмы - [15]

В а л я. Но, папа…

Н о в о с е л о в. Ступай домой. И не смей со мной говорить…

Валя отходит от отца, садится на ступеньки и тихо плачет.

Б а с и л о в (подходит к Вале). Валя…

Б а с и л о в а-м а т ь (берет за руку сына). Пойдем-ка, воевода, спать. Без тебя разберутся.

Б а с и л о в (уходя, Яше). Не успел я Ганьке ничего сказать. Завтра перед занятиями.

Я ш а. Ладно.

Валя перестает плакать и показывает Яше язык. Яша немедленно показывает ей кукиш. Басилов и его мать уходят в дом, Яша на улицу, Филин к воротам.

К а р а к а ш. Спокойной ночи, товарищ Новоселов.

Н о в о с е л о в. До послезавтра. Матушке привет!

Каракаш с букетом сирени уходит. На сцене Новоселов закрывает машину. Валя сидит на ступеньке.

Н о в о с е л о в (Вале). Дома будешь плакать.

В а л я. Я не о себе… Я о Ганьке плачу…

Н о в о с е л о в. Могла бы и о себе поплакать. Есть основание. Завтра ты пойдешь в школу и по очереди будешь извиняться перед всеми учителями и всеми учениками твоего класса… А на собрании ты признаешься, что всех обманывала, поступила нечестно, прикрываясь моим именем. И если я узнаю, что ты хоть где-нибудь, хоть когда-нибудь посмела козырнуть отцом и позволила себе отделиться от других своих товарищей, — худо тебе будет! Слышишь?

В а л я. Слышу.

Н о в о с е л о в. А послезавтра я буду у вашего директора и сам с ним поговорю о тебе и о Ганьке…

В а л я. Его завтра выгонят из школы.

Н о в о с е л о в. Ерунда! Это, брат, не так просто… (Садится в машину.)

В а л я. Папа! Желаю тебе счастливого полета, ясного неба…

Н о в о с е л о в. Ладно, ладно!

Дает газ и уезжает. Валя уходит в дом. Дом засыпает. В окнах гаснет свет. Слышно, как скрипят ворота, закрываемые Филиным. Пробегает запоздалый  ж и л е ц. Отдаленный шум пустого трамвая. У ворот заснул, запахнувшись в баранью шубу, Филин… Вдруг громовой голос репродуктора из окна Оковина. Играют первые аккорды вступления к «Аиде». Эти звуки будят инженера  Л о с н и ц к о г о. Сонный, он распахивает форточку и кричит.

Л о с н и ц к и й. Выключите радио! Или закройте окно! Вы слышите, товарищ Оковин! (Скрывается.)

Из парадного выбегает без пиджака  Г а н я. Он трясет за плечо Филина.

Г а н я. Филин… голубчик… Иди со мной… Там папа… Иди, Филин…

Ганя бежит к дому, Филин за ним.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Через шесть дней. Комната Каракаша. Вечер. На столе увядающий букет белой сирени и плакат: «Здравствуйте, друзья детства!» Зеленая лампа освещает согнувшуюся над ученическими тетрадями  Л и д и ю  В а с и л ь е в н у. На полу сидит  К а р а к а ш  и укладывает вещи в чемодан, потом вынимает и раскладывает все на полу, потом снова укладывает, потом снова выкладывает.

На подоконнике сидит  Г а н я, он смотрит в окно.

Г а н я. Совсем темно стало… Филин ворота открывает… Новоселов приехал… Выходит из машины… С какой-то женщиной… в дом зашли…

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. Ты бы гулять пошел, Танюшка.

Г а н я. Нет, не хочется. Скоро Полтавский и Басилов вернутся из школы. Там пионерский сбор.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а (правит тетрадь). Какие ошибки! Что-то ужасное!

Г а н я. Завтра я в школу пойду… Шесть дней не был… Шесть дней… Я ведь совсем поправился, доктор сказал, что теперь уже можно…

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. Конечно! Мы завтра вместе пойдем.

К а р а к а ш. Не влезает. (Выкладывает все из чемодана на пол.)

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. У тебя не влезет все в один чемодан, Сева!

К а р а к а ш. Влезет! Вле-зет! Сейчас я все уложу в шашечном порядке. И придавлю коленом… Тогда все влезет.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а (исправляет). Не Спорта, а Спарта.

Г а н я. А вот Оковин вышел из парадного. Встретился с Лосницким. О чем-то говорят, на наши окна показывают…

К а р а к а ш. Да, мама, тебе двадцать раз вчера звонил этот Лосницкий. Обещал вечером зайти.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. Я уже с ним виделась. Кофе убежал! Ах-ах… (Разливает кофе в чашки, подает Гане и Каракашу.) А потом сами себе наливайте — у меня еще сорок пять тетрадей. Ганя, хлеба с маслом хочешь?

Г а н я. Нет.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. А тебе, Сева, я дам в дорогу жареную утку.

К а р а к а ш (вываливая все из чемодана). Опять ничего не влезло! К чему мне эта утка! В скором поезде всегда есть вагон-ресторан со свежими утками. Правда, Ганя?

Г а н я. Не знаю. Я никогда не ездил в скором поезде.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а (исправляет ошибку в тетради). Не Пелопонос, а Пелопоннес!.. Я не знаю человека, который бы не испортил себе желудка в вагоне-ресторане.

К а р а к а ш. Сейчас я все уложу по диагонали. Так, наверное, влезет. По диагонали тоже не лезет!

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. И все-таки я не согласна, Сева, что ты уже уезжаешь. Отпуск на месяц, а ты и семи дней не прожил…

К а р а к а ш. Я отдохнул? Прекрасно… Дел там много? Есть дела. Телеграммы мне посылают, просят поскорей вернуться? А как же! Тебе ведь есть о ком теперь заботиться, вместо одного сына у тебя сразу семьсот детей стало, плюс Ганя Семушкин.

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. Я еще не дала согласия быть директором.

К а р а к а ш. А Берендеев, бывший директор, сказал, что он уже сдал тебе… Что? Дела.