Драмы и комедии - [45]

Ч е р н о у с. Покажите, пожалуйста! (Читает про себя.) «Практическое значение»? Не понимаю. Ничего не понимаю!

З е л к и н. Тем хуже для вас!

Л е в а н о в и ч (иронически). Может быть, профессор имеет в виду разведение таких свиней в колхозах?

Г о р л о х в а т с к и й. Ну, что ты!

Л е в а н о в и ч. А что? Разве нельзя?

Г о р л о х в а т с к и й. Они ведь давно вымерли.

Л е в а н о в и ч (с иронией). Вымерли? Ах, черт возьми, очень жаль! А может быть, их можно как-нибудь снова возродить?

Г о р л о х в а т с к и й. Не думаю.

Л е в а н о в и ч. Ты в Киеве не пробовал этим заниматься?

Г о р л о х в а т с к и й (смутившись). В Киеве?.. Нет… я там в другом разрезе…

Ч е р н о у с. Странная проблема…

Л е в а н о в и ч. Да, подумайте, какая свинья! Больше слона, с жабрами и яйца несет.

Т е т я  К а т я. И людей ест!

Л е в а н о в и ч. Людей есть мы ей не позволим…

Ч е р н о у с. Тут или я сумасшедший, или кто-нибудь другой.

З е л к и н. В таких случаях надо быть самокритичным! (Левановичу.) Позвольте мне слово!

Л е в а н о в и ч. Пожалуйста!

З е л к и н. Должен прямо сказать, товарищи, что от доклада уважаемого Александра Петровича я в большом восторге. Какой полет мысли! Какое смелое проникновение в глубь седых веков сквозь аллювии, дилювии, плиоцены, миоцены и всякие прочие напластования. Какова сила конструктивного мышления у Александра Петровича, которая дала ему возможность только на базе одной маленькой кости нарисовать нам яркий образ доисторического животного. Правда, осталось еще невыясненным, размножалось оно яйцами или чем-нибудь другим. Но разве же это самое основное? Самое важное в том, что чем бы там оно ни было, но оно все-таки размножалось, и жило, и дожило до нашего времени, и сегодня мы его видим, как живое, в образе Александра… Извините… образ его мы видим я Александре… Извиняюсь!.. в докладе Александра Петровича. А что касается позиции, которую намеревается занять профессор Черноус, то она нам совершенно понятна! Мы знаем корни этих настроений, и эти выпады для нас не являются неожиданными. Я считаю, что доклад Александра Петровича — это большой вклад в нашу науку. По докладу у меня имеется только одно небольшое замечание: мне думается, поскольку это животное по своему виду является чем-то средним между мамонтом и свиньей, а ростом все же приближается к мамонту, так его лучше было бы назвать не мамонтовой свиньей, а свинячьим мамонтом.

Г о р л о х в а т с к и й. Это вопрос спорный!

З е л к и н. В заключение я хочу от души поблагодарить — и думаю, что ко мне присоединятся все присутствующие, — поблагодарить Александра Петровича за то большое удовольствие, которое он доставил нам своим докладом! (Аплодирует.)

Л е в а н о в и ч. Кто еще желает высказаться?

Молчание.

Н и к и ф о р. Можно мне, товарищи?

Г о р л о х в а т с к и й (насмешливо). Разве ты тут что-нибудь понимаешь?

Н и к и ф о р. А почему ж, я кое-что могу сказать.

Л е в а н о в и ч. Пусть высказывается! (Никифору.) Говорите!

Н и к и ф о р. Слушаю я, товарищи, да и думаю, какую голову имеет наш директор! Я ведь, если бы сто лет думал, такого бы и не выдумал. Моя б голова не выдержала! Взять, скажем, обыкновенную кость, что под ногами валяется, поглядеть на нее и сказать, какие свиньи были миллионы лет назад! На это, действительно, ум требуется! А я, ежели мне за обедом кость попадется, просто обглодаю ее, как полагается, да в помойку! У меня-то и догадки не было, что, посидевши над этой костью, можно большим ученым стать!

З е л к и н (нравоучительно). Не всякая кость для этого годится!

Н и к и ф о р. Я это понимаю: и кость надо выбрать с умом. Вот, скажем, эту кость (показывает пальцем) я тоже видел и хотел ее на помойку выбросить…

Л е в а н о в и ч. Где вы ее могли видеть?

З е л к и н. Чушь порет!

Н и к и ф о р. Не чушь, товарищ Зелкин, а действительно видел. Тут товарищ Горлохватский сказал, что эту кость доставил ему один знакомый. А этого знакомого я знаю хорошо — это Цуцик ее приволок в коридор.

Г о л о с а. Что?

— Цуцик?

— Какой Цуцик?

— Что он говорит?

Н и к и ф о р. Собаку так зовут…

Г о р л о х в а т с к и й. Да он пьян, товарищи! Разве вы не видите? Иди лучше выспись, Никифор!

З е л к и н. Безобразие! Еле на ногах держится!

Н и к и ф о р (очень обижен). Кто? Я пьяный?

Г о р л о х в а т с к и й. Конечно, уж не я.

Н и к и ф о р. Товарищ директор! Чтоб я так завтра вас видел, как я видел сегодня пол-литра. Эх! Ладно! (Идет на место.)

Л е в а н о в и ч. Что ж вы… Больше не хотите говорить?

Н и к и ф о р. А!.. (Махнув рукой.) Не с моим умом лезть в эту науку. И так уж обругали…

Л е в а н о в и ч. Кто следующий?

Молчание.

Г о р л о х в а т с к и й. А вы, товарищ Туляга, разве не желаете высказать свое мнение?

Т у л я г а (неловко подымается). Я… нет… я… собственно говоря… Может быть, Александр Петрович раньше?

Л е в а н о в и ч. А вы независимо от Александра Петровича.

Т у л я г а. Что ж, если так… Я должен сказать, что доклад Александра Петровича я прослушал с большим интересом. Очень, очень оригинальный доклад! И метод исследования совершенно новый, никем доселе не использованный, и смелость. Вот что самое главное тут… Смелость. Этой заслуги у Александра Петровича никто не отнимет! А что касается названия, то считаю, что споры тут совершенно излишни. Мое мнение — лучше всего пользоваться общепринятыми латинскими терминами. Поскольку ученые, как уведомил нас докладчик, уже полемизировали об этом животном, то соответствующий термин, наверное, существует…