Драмокл - [44]

Не успел Драмокл ответить, как вперед выступил компьютер, поставив одну из ног на до сих пор не объясненный металлический ящик.

– Считаю своим долгом заметить, – сказал компьютер, – что исчерпаны еще не все свидетельства.

– Верно, – подхватил Драмокл. – Что, например, находится в этом до сих пор не объясненном металлическом ящике?

– К нему мы вернемся позже, – сказал компьютер. – А сейчас я отдам вам то, чего вы так долго ждали. Это ключ. Ключевой ключ. И он откроет ключевой отрезок памяти.

– Назови мне его, – велел Драмокл.

– La plume de ma tante[5], – сказал компьютер.

Глава 41

Ключевой ключ открыл воспоминание о дне тридцатилетней давности. Отто только что улетел на своей космической яхте в лабораторию на спутник Глиз, который вскоре должен был взорваться, как считалось, вместе с королем. Правду знали только Драмокл, компьютер и доктор Фиш.

Драмокл всегда вспоминал отца с любовью и благодарностью. По крайней мере, так он думал. Но в этом воспоминании все было иначе. Тут он не любил отца, не любил с самого детства, считая его человеком деспотичным, подлым, черствым и помешанным на оккультизме.

Отто побеседовал с сыном перед отъездом, но разговор не получился. Молодой Драмокл был категорически против намерения Отто обеспечить себе бессмертие ценой многих миллионов жизней. Отцовские планы относительно самого Драмокла и его правления тоже казались ему совершенно неприемлемыми. Драмокл пришел в бешенство, узнав, что отец не только не намерен умирать, но собирается также управлять сыном из могилы или откуда-то еще, превратив таким образом его жизнь всего лишь в сноску к своему чудовищно затянувшемуся существованию.

– Плевать я хотел на твои планы, – сказал Драмокл. – Когда я стану королем, то буду делать, что захочу.

– Ты будешь делать то, чего хочу я, – ответил Отто, – и притом добровольно.

Драмокл не понял. Он стоял вместе с доктором Фишем на самой высокой наблюдательной вышке Ультрагнолла, провожая взглядом отцовскую яхту – желтую точечку света, быстро растворившуюся в бездонной синеве небес.

– Слава богу, улетел, – сказал Драмокл. – Скатертью ему дорожка. Теперь наконец я смогу…

Он почувствовал, как что-то кольнуло его в руку, и удивленно обернулся к Фишу, державшему маленький шприц.

– Фиш! Что это значит? Зачем…

– Извините, – перебил его Фиш. – Но у меня не было выбора.

Драмокл сумел еще сделать два неверных шага по направлению к двери. И провалился в непроглядный мрак забытья, наполненный дикими криками птиц и жутким хохотом. Больше он ничего не чувствовал, пока не пришел в сознание.

Очнулся Драмокл в лаборатории доктора Фиша, привязанный ремнями к операционному столу. Фиш стоял над ним, разглядывая лезвие психомикротома.

– Фиш! – крикнул Драмокл. – Что ты делаешь?

– Я собираюсь произвести вам резекцию и реплантацию памяти, – сказал Фиш. – Я понимаю, что это непорядочно, но у меня нет выбора: я обязан подчиняться приказам своего владельца. Король Отто повелел мне изменить и перестроить все воспоминания, связанные с вашей судьбой, а главное – с вашей последней беседой. Вы будете думать, что он погиб во время атомного взрыва на Глизе.

– Фиш, ты сам знаешь, что так нельзя. Отпусти меня сейчас же.

– После чего мне велено вырезать, изменить, а также подменить многие другие воспоминания, вплоть до самых ранних. Вы будете помнить Отто как любящего отца.

– Эту бессердечную скотину!

– Он хочет остаться в вашей памяти щедрым и великодушным.

– Да у него прошлогоднего снега на день рождения не выпросишь! – воскликнул Драмокл.

– Вы будете считать его высоконравственным человеком – эксцентричным, но добрым.

– После всего, что он мне наговорил? О том, как он достигнет бессмертия ценой всеобщей гибели?

– Вы забудете об этом. Подсунув вам поддельные ключи от памяти, Отто собирается завоевать вашу любовь, а следовательно, и послушание. Вы забудете даже наш теперешний разговор, Драмокл. Вы встанете со стола в полной уверенности, что сами узнали о своей судьбе, и подчинитесь необходимости ждать тридцать лет. Поразмыслив, вы попросите меня закрыть вашу память ключевым словом, которое отдадите на сохранение воспоминателю. После чего вы взорвете меня – не взаправду, конечно, но вам это будет невдомек. Я уйду в отпуск на тридцать лет, а вы станете тихо-мирно править планетой, постоянно гадая о том, в чем же ваше истинное предназначение, – пока не узнаете наконец.

– Ах, Фиш! Ты же понимаешь, как это несправедливо! Неужели у тебя рука поднимется так обойтись со мной?

– К сожалению, я обязан. Я не способен отказаться выполнить прямой приказ владельца. Но тут есть один интересный философский момент. С точки зрения глормийского законодательства Отто через несколько часов умрет.

– Конечно! – сказал Драмокл. – А значит, если ты отложишь операцию, я стану твоим законным владельцем и отменю приказ.

– Совершенно исключено, – сказал Фиш. – Отложить операцию я не могу, это было бы грубейшим нарушением машинной этики. Я должен оперировать немедля. И, поверьте мне, вам же будет хуже, если я этого не сделаю. Но я подумал вот о чем: хотя мне нельзя уклониться от выполнения приказов Отто, я имею полное право оказать услугу своему будущему владельцу.