Драматическая миссия - [87]

— Случай трудный. Человек он не в меру горячий, увлекающийся и необузданный. Жизнью солдат не дорожит, хотя нужно отдать ему должное: за свою шкуру тоже никогда не дрожал. Храбрый офицер, короче, из тех фронтовых командиров, которые в годы мировой войны без колебаний выполняли любой самый бесчеловечный приказ. Но, по совести говоря, разве нам и сейчас не приходится отдавать суровые приказы? Прикомандируйте Фехера к одному из формирований рабочих-добровольцев, — решительно сказал он. — В качестве инструктора по боевой подготовке. Если он найдет общий язык с рабочими, докажет свою преданность и понимание современных задач, тогда можно будет доверить ему полк.

Имре Фехер спрятал в кармане запечатанный пакет с приказом штаба главного командования, С ним он прибыл в казармы имени Мартиновича, в штаб наркома Йожефа Хаубриха, командира будапештского корпуса.

— Предписано явиться к начальнику штаба корпуса! — отчеканил он.

— Пожалуйста! — перед Фехером предупредительно распахнули дверь. Каково же было его изумление, когда он увидел перед собой Гезу Лайтоша, бывшего капитана австро-венгерской армии его императорского величества!

— Вы начальник штаба?

Лайтош и сам был удивлен не меньше. По старой привычке он сделал движение, желая щелкнуть каблуками, но щелчка не получилось. Быстро оценив обстановку, бывший капитан с подчеркнутой небрежностью уселся за письменный стол, придав своему лицу этакое скучающее выражение.

— Итак, господин полковник… Стало быть, нашего полку прибыло? — Он усмехнулся. — Вы тоже, значит, вступаете… в ряды красных.

— Вот пакет. Там приказ о моем назначении.

Лайтош, бросая косые взгляды на суровое, с четко обозначенными чертами лицо Фехера, бегло пробежал приказ глазами. Кажется, он понял намерения старого служаки.

— Капитан Герцог… вы его, возможно, помните, он в тот памятный день, гм… принес вести из военного министерства… Так вот, он тоже служит в штабе ополченской дивизии рабочих-металлистов. Это добровольческое соединение вооруженных сил сформировано из рабочих отрядов. Его бойцы днем работают на заводах и фабриках, а после смены занимаются военной подготовкой. Становятся под ружье только по боевой тревоге. Командный состав, разумеется, состоит из кадровых военных…

— Очень рад этому, — кивал Фехер.

«Оно и понятно, — подумал Лайтош, — кто не обрадуется, попав в среду единомышленников?»

Полковник действительно был очень рад, что встретил здесь Герцога. Значит, и многие другие кадровые военные пришли к тому же выводу. Новый режим, каким бы непривычным и лишенным респектабельности он ни был, сумел в непостижимо короткий срок создать внушительную армию, в стране, потерпевшей поражение в мировой войне. Теперь эта армия успешно отбивала атаки врага, и возглавляет ее Штромфельд — полковник генерального штаба. Значит, надеть обыкновенную фуражку и форму без знаков различия отнюдь не зазорно! Все это Фехер не произнес вслух, так как перемена в поведении Лайтоша повергла его в смущение. Неприятно, конечно, что капитан занимает сейчас более высокое, чем он, положение и будет прямым его начальником,

А капитан не мог объяснить полковнику, почему он даже с глазу на глаз не добавляет к его воинскому званию «ваше высокоблагородие», хотя относится к нему с прежним почтением. Он не решался открыть ему, что считает себя старшим по чину не по милости красных (это он и сам считал незаконным), а потому, что он, Лайтош, — один из вожаков заговорщической организации контрреволюционного офицерства. Но мог он рассказать и о том, как ому удалось втереться в доверие к наркому Хаубриху и пробраться к руководству вооруженными силами будапештского гарнизона. Участвуя 2 мая в разоружении откатившихся с фронта разбитых частей, он большую часть отобранных винтовок спрятал на тайных складах. Об этом знал только он да майор Хёниг. В нужный момент они смогут распорядиться оружием по своему усмотрению. Если в Будапеште удастся поднять путч, они вооружат мятежников. Его высокоблагородие господин полковник поздно спохватился: о том, чтобы проникнуть в ряды Красной «Армии, нужно было думать раньше. Ему не удастся обскакать Лайтоша! Он не уступит ему пальму первенства. Когда придет победа, он, Лайтош, а не Фехер станет генералом. Да и вообще — чего с ним много разговаривать… Цели у них общие — это и без слов ясно. Вряд ли Фехер мог поверить, что контрразведчик, в свое время выследивший Самуэли, занимает теперь этот пост из приверженности к Советской власти. Контрреволюционеры понимают: лучшая конспирация — молчаливый сговор и молчаливое взаимопонимание.

Но Имре Фехер и не помышлял о «проникновении» в ряды Красной Армии, о том, чтобы куда-то «пробраться». Не такой у него был характер. Он решил идти добровольцем на фронт, потому что хотел воевать. Правда, он решил воевать не за советский строй, а за исконные венгерские земли. Нельзя относиться враждебно к режиму, если ты служишь в его вооруженных силах. Его намерения были совершенно искренни. II хотя самолюбие его было уязвлено, он прощал Лайтошу высокомерный тон. Ведь бывший капитан достиг в этой армии высокого положения, значит, Фехеру придется с этим примириться. Даже по уставу начальник штаба армейского корпуса не должен вытягиваться в струнку перед подчиненным ему офицером-инструктором, несмотря на то что в старой армии Фехер был полковником.