Дракула, любовь моя - [58]

— Возможно, не с самого начала, — засмеялась я. — Первый отрезок пути открыли, если я не ошибаюсь, двадцать семь лет назад. Вы тогда были совсем маленьким мальчиком.

— Я заинтересовался этим очень рано.

Мы наняли кеб, чтобы добраться до Белгрейвии. Когда мистер Вагнер сел рядом со мной в узкой кабине экипажа, его близость вызвала во мне прилив жара. Сердце мое продолжало биться в том же непредсказуемом ритме, что и все время с того мгновения, когда я увидела его в дверях купе.

— Давно вы в Лондоне? — спросила я.

— Несколько недель. Я осмотрел все достопримечательности, о которых вы упомянули при нашей последней встрече, да и многие другие. На мой взгляд, Лондон намного более современный и космополитичный город, чем любая другая европейская столица, которую я видел.

— Разве вы не предпочитаете Париж?

— Отнюдь. — Низким волнующим голосом он добавил: — Париж старомоден. Лондон безупречно нов. Это великий, полный жизни центр мира.

Когда кеб прибыл на Мальборо-гарденс, стоял ранний вечер, уже темнело. Внезапно я почувствовала себя очень глупо оттого, что ринулась в Лондон совсем одна на ночь глядя. Слава богу, меня сопровождает мистер Вагнер.

— Как мило, — пробормотала я, когда мы пошли по узкой, обсаженной деревьями улице с длинными рядами высоких, белых, аристократического вида особняков по обе стороны. Все дома выглядели совершенно одинаково. Пять этажей, множество балкончиков, обрамленных замысловатыми резными карнизами и благородного вида колоннами.

— Подумать только! — изумилась я. — Моя родная мать ходила по этой улице сотни или даже тысячи раз. Она жила в одном из этих прекрасных домов, возможно, год за годом подметала вон тот порог. Ах! Как жаль, что я ее совсем не знала!

— Еще не поздно выяснить что-нибудь о ней.

— Но как?

— Вы знаете имя матери и фамилию своего отца. Наведите справки — вдруг ее кто-нибудь вспомнит.

— Нет! Я не хочу никого беспокоить. Вряд ли мне кто-нибудь поможет. Мой отец мог быть кем угодно, от конюха до почтальона, а мать — простая служанка. Она жила здесь, но совсем недолго. Это было больше двадцати двух лет назад.

— Да, но, учитывая, при каких обстоятельствах она оставила место…

— Вы имеете в виду скандал? — Мои щеки вспыхнули.

— Я не считаю его таковым, миссис Харкер, однако полагаю, что люди склонны помнить подобные вещи и наслаждаться разговорами о них.

— И что мне сказать? — Я униженно засмеялась. — Мол, я ищу служанку по имени Анна — возможно, Анна Мюррей, — которая оставила место, потому что была в тягости?

— Именно.

— Да я умру от стыда! — Я развернулась и быстро пошла в обратном направлении. — Спасибо, что помогли мне найти улицу, сэр. Я рада, что увидела ее. Я совершенно довольна. А теперь давайте удалимся.

— Постойте! Всю жизнь вас терзали вопросы о матери. — Мистер Вагнер подстроился под мой шаг, его красивое лицо купалось в лунном свете. — Вы проделали долгий путь. Вам выпал шанс удовлетворить свое любопытство. Будет позором уехать, даже не попытавшись узнать правду.

Я замедлила шаги, все еще полная смущения, но некий внутренний голос говорил мне, что он прав.

— Чего вы боитесь? — настаивал мой спутник.

— Если кто-нибудь и вспомнит мою мать, то станет презирать меня за то, что я ее дочь, — тихо ответила я.

Мистер Вагнер остановил меня прикосновением руки, отчего по моей спине побежали мурашки.

— Если кто-нибудь и станет, то это его проблема, а не ваша. Мать любила вас и поступила так, как считала наилучшим. Вы должны гордиться этим и вовсе не обязаны говорить, что являетесь ее дочерью. Если хотите, можете сказать лишь, что наводите справки о ней.

Внезапно я устыдилась собственной слабости и смущения, поэтому заявила:

— Однажды вы посоветовали мне поменьше волноваться о том, что подумают люди. Вы велели мне забыть об осторожности. Но это проще сказать, чем сделать.

— Настоящие поступки всегда нелегко совершать.

— Откуда начнем? — Я улыбнулась и глубоко вдохнула, набираясь храбрости.

Поначалу это напоминало игру. Мы остановились у ближайшего дома и постучали в дверь. Открывшая служанка была еще младше меня и ничего не знала о делах двадцатилетней давности. То же повторялось и в других домах. Даже слуги и экономки средних лет, достаточно пожилые, помнившие появление и исчезновение многих людей в округе, не знавали ни служанки по имени Анна, ни мистера Кутберта. Однако нам рассказали несколько других историй о девушках, которые оказались в интересном положении, будучи в услужении, были вынуждены уйти, и никто о них больше не слышал.

Я была готова сдаться, но мистер Вагнер уговорил заглянуть еще в один дом. Дверь снова открыла служанка, слишком молодая, чтобы рассчитывать на ее помощь.

— Простите, мисс, — сказала она. — Я десять лет служу в этом доме, но ничего не знаю о том, что происходило до того.

— Нет ли по соседству семейства по фамилии Кутберт или же слуги, какого-нибудь конюха лет сорока, а то и постарше? — Я задавала этот вопрос в каждом доме на нашем пути.

— Нет, мисс. Я ничего такого не знаю.

Она собиралась закрыть дверь, когда мистер Вагнер спросил:

— Скажите, а мужчины по имени Кутберт в округе нет?