Драконья луна - [46]

Миновав поля с жалкими хижинами работников семьи Блад, мы скоро оказываемся у конюшен и двух тополей. Вот и дом Хлои. Дерек паркуется рядом с другим, белым «лендровером», и мы выходим из машины.

Генри запрокидывает голову и смотрит на верхушки высоченных тополей, на массивный каменный дом за ними, на склоне холма.

– Он больше, чем наш, папа, – замечает он.

Я киваю. Семья Хлои встречает нас на крыльце. Все они – в человеческом обличье. Чарльз и Саманта Блад стоят посередине. Филипп – справа от отца. Родители Хлои, как всегда, в строгих нарядах чуть ли не викторианских времен. Подросток же – в футболке и джинсах. Чарльз и Саманта так же бледны и аристократичны, как и пять лет назад. Зато Филипп, который тогда выглядел таким же бледным и белокурым, как его отец, теперь сменил внешность и стал черноволосым и темнокожим, как его сестры. Представляю, какое раздражение вызвало у Чарльза Блада решение младшего сына, и с трудом скрываю усмешку.

Дерек открывает багажник. Саманта делает рукой знак двум темнокожим слугам с кольцами на шеях. Они бросаются к машине и вытаскивают наши с Генри чемоданы. Ящик Дерек вынимает сам и тащит его отцу. Мы с Генри идем за ним.

– Питер привез это для тебя, то есть для нас, папа.

Чарльз чопорно кивает.

– Какой он большой! – шепчет мне Генри.

– Это твой дедушка, – говорю я.

Чарльз Блад действительно возвышается над всеми, включая меня и Дерека. Я знаю; что Дерек побаивается своего родителя. Элизабет рассказывала мне, как ее и Хлою запирали в подвале в наказание за непослушание.

Чарльз пристально смотрит мне в глаза:

– Я рад, что ты научился следовать хотя бы некоторым нашим традициям. Очень жаль, что ты не смог соблюсти и другие наши законы и оставить нашу младшую дочь в покое.

– Он ничем не нарушил традицию! – говорит Филипп.

Отец бросает гневный взгляд на сына:

– Все знают, что можно делать, когда ищешь себе подругу, а чего нельзя! – Он переводит пылающий гневом взгляд на меня. – Я бы не стал принимать тебя у себя дома. Но моя жена иного мнения.

– Полезно иногда слушать свою жену, – отвечаю я.

Его глаза еще больше наливаются злобой. Я выдерживаю взгляд Чарльза, не отвожу взгляд. Тесть он мне или не тесть – все равно пора научить его хорошим манерам. Сжав кулаки и изо всех сил стараясь не дать волю гневу, я говорю:

– Если я здесь некстати, буду рад забрать Хлою и уйти. Вам незачем беспокоиться из-за нас. Золото можете оставить себе. Мне это безразлично.

– Хлоя никуда не поедет до свадьбы. Надеюсь, я в последний раз вынужден выносить твое присутствие. – Он поворачивается и идет в дом, за ним ковыляет Дерек, сгибаясь под тяжестью ящика.

Саманта Блад улыбается мне, но в ее улыбке нет теплоты и искренности:

– Мой муж очень упрям. И вы, Питер, подозреваю, тоже. Он считает вас виноватым в смерти

нашей старшей дочери и похищении младшей. Неудивительно, что он так сердит.

– Удивительно, что он так груб.

Саманта взмахивает рукой, как бы прекращая разговор:

– Все это только слова, Питер. Рядом с вами мой внук, а Хлоя уже носит мою внучку. Так что добро пожаловать в этот дом.

Спустившись с крыльца, она целует меня в щеку, а Генри – в лоб.

– Ты так похож на отца, – говорит ему Саманта. – Жаль, что он не посоветовал тебе быть хоть чуточку похожим и на маму.

Пока Саманта стоит с нами, Филипп маячит сзади. Но как только она уходит в дом, он бросается к нам и протягивает мне руку со словами:

– Простите, дружище. С моими родителями трудновато разговаривать. – Он широко улыбается. – Представляете, как мне иногда от них достается?

Подросток наклоняется к Генри, обнимает и тискает его. Потом обращается ко мне:

– Хлоя говорит, что ждет не дождется, когда закончится этот свадебный пир.

– Я тоже, – признаюсь я. – Будь моя воля, мы уехали бы завтра же.

– Это несправедливо. А мне тут одному оставаться, им на съедение?

– Ты можешь поехать к нам погостить.

Филипп криво усмехается и фыркает:

– Так они меня и отпустили!

И вот я снова в доме, где был пять лет назад. Кажется, прошла целая вечность. Но здесь по-прежнему горят факелы и свечи. Воду для умывания и питья разносят по комнатам чернокожие рабы. В окнах нет стекол, они закрываются ставнями. Думаю, дом моего отца был таким в начале восемнадцатого века Интересно, куда Чарльз Блад дел золото, которое я послал ему в качестве выкупа за Элизабет. Его хватило бы, чтобы провести электричество и водопровод. И на отопление тоже осталось бы. А впрочем, какое мне дело до всего этого!

Направляясь в свою комнату, я мечтаю, чтобы день поскорее закончился. А больше всего на свете мне хотелось бы взять Хлою и уехать прямо сейчас. О, если бы можно было жениться, не общаясь с родителями невесты! Мне неприятна сама мысль о том, что пришлось знакомить с ними моего сына Надеюсь, что Хлоя не многое от них унаследовала.

Филипп производит на меня не менее приятное впечатление, чем в свое время его сестры. Настолько приятное, что я вовсе не возражаю, чтобы он занимал моего сына остаток дня.

Генри приходит ко мне в комнату уже после наступления темноты и без умолку трещит о своих приключениях. Наш разговор прерывает стук в дверь. Я открываю и обнаруживаю на пороге Саманту Блад.