Драконы Войны душ - [109]

И каждый раз, как только я собирала выводок для очередного урока, белый умудрялся успешно исчезнуть задолго до того, как мы подходили к кромке воды. Такое поведение раздражало меня, и после нескольких неудачных попыток заставить Альбиноса окунуться в воду я решила всерьез заняться этой проблемой. Сначала я заглянула в его личный уголок — небольшую пещерку, заваленную каменными блоками. Альбинос чертил линии на поверхности камня тонкой струйкой едкой кислотной слюны, а потом понемногу отламывал края, пока не получался еще один ровный прямоугольный блок, словно высеченный руками камнетеса из людского племени. Надо признать, занятие показалось мне немного странным, но оно отвлекало его и никому не причиняло вреда. Я подивилась большому количеству блоков, собранных в пещерке, однако самого Альбиноса там не нашла.

Я внимательно осмотрела все уголки логова, обнаружила каждого из своих отпрысков, но белого нигде не было. После бесплодных поисков я стала спрашивать о нем у сестер и братьев.

— Я уже давно не видела белого, — заявила Диамант. — А когда он объявится, укушу за нос, потому что он украл у меня камень!

— А где ты видела его в последний раз?

— Внизу, у самой воды, и он опять возился с камнями.

Я озадаченно фыркнула. Я знала, что Альбинос занял для себя еще один уголок в самой темной пещере на краю логова, на который больше никто не претендовал. Пришлось продолжить поиски.

— Он боится здесь показываться! — самодовольно произнес Кинжал, свернувшийся в центре небольшого сырого грота. — После того как я брызнул слюной ему в глаза, он завизжал от страха!

— А куда он убежал? — спросила я.

Змееныш сморщил морду, и я едва удержалась, чтобы не шлепнуть его хвостом. Кинжал стал самым рослым из своих собратьев, но назвать его самым сообразительным было нельзя.

— Куда-то, — наконец промолвил детеныш.

Я разочарованно отвернулась и принюхалась. Поначалу я ничего не почувствовала, но потом, лизнув камень, обнаружила резкий кислотный след Альбиноса. Как ни удивительно, но выходило, что он двигался по направлению к тому месту, где глубинный огонь подходил ближе всего к поверхности…

И где начинался выход наружу.

Нет! Неужели Альбинос настолько легкомыслен, что решился выбраться во внешний мир, где один из Великих Драконов быстро слопает его на завтрак? Но оставались еще и другие варианты — огромные пещеры, глубокие переходы, потайные туннели, настолько узкие, что у меня не было возможности преследовать упрямого детеныша.

Но я не могла упустить даже малейший шанс.

В первый раз за много лет, с тех пор как я забралась сюда, чтобы отложить яйца, пришлось карабкаться вверх по длинной полой колонне вулканического жерла. Жара казалась невыносимой, гораздо хуже, чем я себе представляла. Горячий воздух от расплавленной лавы поднимался жгучими волнами. Скалы были гладкими, но слишком узкое пространство не позволяло расправить крылья, так что приходилось ползти, как ползают ящерицы, цепляясь когтями за рыхлую пористую поверхность, а потом подтягиваться короткими рывками.

Маленький кружок неба казался очень далеким, но я уже могла определить, что наверху день. Беспокойно облизываясь, я снова почувствовала ненавистный знакомый привкус и зашипела от злости. Негодный малыш действительно поднимался этим путем навстречу предательскому дневному свету, навстречу ужасной опасности мира, завоеванного драконами-владыками.

Я взбиралась все выше и выше, мощные лапы, представлявшие смертельную угрозу для врагов, болели от напряжения, но все же продолжали цепляться за стены. Светлый круг над головой постепенно увеличивался и слепил глаза неприятной яркостью.

Тело уже требовало отдыха, а кровь вскипала от злости. Альбинос рисковал не только собственной жизнью — его встреча с Берилл или Келлендросом могла привести Великих Драконов к логову, а это означало гибель всего выводка — и мою тоже. В глотке у меня зародилось глухое ворчание, за сомкнутыми челюстями забурлила едкая кислота.

Наконец узкий туннель перешел в более широкое пространство глубокого кратера вулкана. Стало намного просторнее, и я осторожно попробовала развернуть крылья. Благодаря сильному холодному ветру моя черная чешуя не слишком сильно нагревалась на солнце, но я чувствовала себя ужасно незащищенной.

Едва переведя дух, я расправила крылья, подпрыгнула и мощным броском устремилась в небо. Способность летать заложена в инстинктах и не могла быть забыта за долгие годы, проведенные в пещере.

Для начала я держалась ниже кромки кратера и сделала несколько кругов внутри вулкана, потом приземлилась на крутом внутреннем склоне, стараясь не выдавать свое присутствие кому бы то ни было за пределами горы. И снова стала легонько пробовать скалу языком в поисках следов Альбиноса.

Вместо этого я узнала вкус дождя и талой воды, копыт горных коз и помета орлов. Эти оттенки были настолько непривычными и резкими, что я отчаялась обнаружить среди них след сбежавшего отпрыска. Я передвинулась на сотню шагов, затем еще на пару сотен — и постепенно начала подниматься к самой кромке широкого кратера.

И вот тогда я заметила единственную неровность в почти идеальной окружности. Немного в стороне от того места, где я находилась, вода и ветер подточили скальную кромку и образовали выемку — проход сквозь внушительный монолитный барьер. Щель получилась глубокой, но узкой, и мне показалось, что каждый, кто передвигается по земле — а моим отпрыскам до полетов нужно было еще дорасти, — выбрал бы этот путь.