Драконы погибшего солнца - [13]

Несмотря на неистовство шторма, склеп оставался сухим. Эльхана стояла у входа, наблюдая за бурей, ее душу одолевали беспокойство за сына – стоявшего с непокрытой головой под проливным дождем и открытого ударам молний и порывам бешеного вихря, – и горькие сожаления о том, что ливню удалось легко проникнуть за щит, ставший для нее со всей ее армией непреодолимой преградой.

Сильная вспышка молнии почти ослепила ее, а последовавший затем удар грома сотряс стены подземелья. Испугавшись за сына, она выглянула наружу. Еще одна вспышка осветила синим пламенем фигуру юноши. Запрокинув голову, он смеялся в лицо буре.

– Сильван! – позвала она. – Там небезопасно. Иди, пожалуйста, сюда.

Он не услышал ее. Грянувший гром заглушил ее слова, а налетевший вихрь унес их прочь. Но, возможно почувствовав ее заботу, юноша повернул голову.

– Разве это не великолепно, мама? – прокричал он, и ветер, похитивший слова матери, бережно донес до нее ответ сына.

– Вы хотите, чтобы я вышел и привел его сюда, моя королева? – раздалось у самого ее уха.

Эльхана вздрогнула и обернулась:

– Самар! Вы напугали меня.

Эльф поклонился:

– Прошу прощения, Ваше Величество. Я этого не хотел.

Она не слыхала, как подошел Самар, но в этом не было ничего удивительного. И без оглушительного рокота грома ей никогда не удавалось расслышать его тихие шаги, если только эльф не хотел, чтобы их слышали. Самар принадлежал Дому Хранителя, был приставлен к ней Портиосом и пронес свою преданность через тридцать лет войны и изгнания.

Теперь он был ее помощником и главнокомандующим армии. То, что он любит ее, она знала давно, хотя слова любви ни разу им не произносились. Самар сохранял преданность ее мужу, своему другу и правителю. Ему было прекрасно известно, что он не любим и что Эльхана хранит верность мужу. Любовь Самара была даром, который он приносил ей ежечасно, ничего не требуя взамен. Он просто всегда находился рядом, и любовь его, словно факел, освещала ту темную дорогу, по которой шла королева.

Он несколько недолюбливал ее сына, Сильванеша, которого считал всего лишь капризным денди. Самар смотрел на жизнь как на бой, в котором нужно выстоять и победить; он полагал, что легкомыслие и смех, шутки и шалости допустимы лишь для принца, чья страна наслаждается миром, как это было в стародавние времена, когда наследники эльфийского престола не знали других дел, кроме как услаждать себя игрой на лютне или созерцать совершенство прекрасных роз. Однако подобные настроения были неуместны сейчас, когда эльфы боролись за свое выживание. Отец этого юноши не подавал вестей о себе и, возможно, погиб. Жизнь матери проходила в борьбе с судьбой, ее тело и дух подвергались ежедневным испытаниям. Нет, определенно смех и радость Сильвана Самар считал личным оскорблением.

Единственным достоинством молодого человека Самар признавал его способность вызывать улыбку на устах матери, когда никому другому это не удавалось.

– Скажите ему, что я тревожусь. – С этими словами Эльхана положила руку на рукав Самара. – Возможно, это пустые материнские страхи. – И, помолчав, она добавила: – А возможно, не такие уж и пустые. В этом урагане есть что-то зловещее.

Самар вышел из склепа и почти мгновенно вымок до нитки. Ему показалось, будто он попал под водопад. Порывы ветра едва не сбивали его с ног. Опустив голову и нагнувшись навстречу ветру, он с трудом приближался к Сильвану, мысленно проклиная его за бесполезное чудачество.

Сильван стоял, зажмурив глаза и раскинув руки, мокрая рубашка чуть не падала с его плеч, капли дождя хлестали по полуобнаженному телу принца.

– Сильван! – прокричал Самар прямо в ухо юноши и, схватив его за руку, резко тряхнул. – Не устраивайте спектакль! – Тон придворного был резким, хотя говорил он негромко. – У королевы довольно тревог и без ваших чудачеств. Ступайте туда, где вам положено находиться.

Сильван широко раскрыл глаза, столь же красивые, как у его матери, только более светлые и напоминавшие своим цветом не небо, а скорее старинное густое вино. Сейчас эти глаза сверкали от радости, а губы были растянуты в счастливой улыбке.

– Смотрите, Самар, молнии! Я никогда такого не видел! Я их не только вижу, я их чувствую. Они будто проникают в мое тело и с потоком крови бегут по жилам. Языки пламени словно лижут мою кожу, принося блаженство. А удары грома, кажется, пронизывают все мое существо, и земля как будто сотрясается у меня под ногами. Моя кровь пылает, и этот дождь словно охлаждает ее. Мне ничего не грозит, Самар. – Улыбка юноши стала еще шире, дождь струился по его лицу и волосам. – Я не в большей опасности, чем если бы был в постели с любимой.

– Такие разговоры не совсем подобают вам, принц Сильван. – Самар едва сдерживал гнев. – Вам не следовало бы…

Оглушительный рев охотничьих рогов прервал его на полуслове. Экстатическое настроение Сильвана внезапно уступило место тревоге. Он прекрасно знал эти звуки, они сопровождали его – с самой колыбели. Они являлись символом предостережения и опасности.

Он напрягся. Нельзя было определить, откуда несется звук рогов, казалось, они трубят со всех сторон одновременно. Эльхана появилась у входа в окружении своих рыцарей, тревожно вглядываясь в бурю.