Драконовы сны - [37]

Потом примчалась собака.

Потом была вспышка.

Потом — пустота.

Какое-то время Телли лелеял надежду, что Жуга неведомо каким манером вырвался из окружения врагов и спрятался — на кухне, в подполе, на чердаке — неважно, где, но спрятался. Но миновали сутки, а травник всё не приходил, и ничто не говорило за то, что он придёт. Напряженье ожидания росло. Казалось, вот сейчас, через мгновенье гулко хлопнет дверь, и Жуга, с утра ушедший в лес, возникнет на пороге с ворохом только что собранных трав, вихрастый, рыжий, как всегда чем-то озабоченный; дом наполнится вознёй и суетой, осенним шорохом сушёных листьев, стуком пестика, весёлым треском дров в камине и кипеньем каши в котелке, приправленным обычным старческим ворчанием Рудольфа…

Но дом был мёртв. Мёртв, мёртв, мёртв.

Что-то пошло не так.

Тил вздохнул и с сожалением поставил посох обратно в угол. Если бы он мог хотя бы в половину, хотя б на четверть драться так же, как Жуга! Все эти поганые стражники, всякие там Отто-Блотто и прочие Румпели сидели бы в своих канавах по уши и квакнуть лишний раз боялись!

Он наскоро умылся, набрал в котёл воды и принялся растапливать камин.

Со всей этой вознёй и суматохой, внезапными находками, потерями, собаками, убийствами и исцелениями все окончательно потеряли голову; никто и не подумал пополнить запасы продуктов. Мешок с крупой погрызли мыши, хлеб засох, а сыр заплесневел. Лишь во всегдашней бутылке Рудольфа что-то ещё плескалось, да на дне сундука обнаружилась желтоватая дряблая тыква. Телли пошарил за бутылками, вытащил берестяной коробок, где Жуга обычно держал деньги, помедлил и высыпал их на стол.

Восемь серебренников и три медяшки.

Мало.

Он вздохнул и принялся за стряпню.

Первым, как ни странно, пробудился Бликса, и не только пробудился, но и сам спустился к завтраку. Как и предрекал Жуга, раны и ожоги на лудильщике заживали быстро. Тем не менее Телли настоял на том, чтобы сменить повязки, прежде чем тот сядет за стол. Затем проснулся и Рудольф, посмотрел на мальчишку, на рассыпанные по столу монеты, покачал головой и принялся раскуривать свою трубку.

— Ну, что ж, друзья мои, — сказал он, когда с завтраком было покончено, — пора решать, как дальше быть. На эти деньги долго мы не проживём, а если дела пойдут так же плохо, то на зубах у нас не будет ничего, кроме церковного звона. У меня есть кое-какие сбережения, но и их надолго не хватит. Троих теперь мы не потянем. Бликса, слышь, ты как насчёт того, чтобы домой пойти?

Бликса в сомнении потёр небритый подбородок.

— Пойти-то, конечно, можно, — сказал он неуверенно, — но может, лучше я пока у вас останусь? Как-никак, я в долгу перед вами. Так что, ежели струмент какой найдётся, я бы и поработать не прочь, а заработок — вам.

— У Людвига твои паялки лежат, он их прибрал, я спрашивал, — рассеянно ответил Тил, перебирая деньги на столе. — Можешь забрать, если хочешь. — Он поднял взгляд. — Рудольф, а может, не так всё плохо?

— А что ты предлагаешь?

— Ну… продадим что-нибудь.

— Что, например?

— Ну… — Тил почему-то покосился на свои башмаки, купленные для него по случаю травником, и поспешил сменить тему: — Потом, я ведь кое-что помню, чему Жуга учил, а больные всё же деньги платят… Зиму как-нибудь протянем, а там, быть может, и Жуга объявится.

Наверху послышался топот и писк. Скрипнула дверь. Все невольно вскинулись и посмотрели на Рика, который вперевалочку спускался по лестнице.

— Этот ещё… зелень ходячая… — старик поморщился и откинулся на спинку кресла. — Сомневаюсь я насчёт Жуги. После всего, что ты рассказал, вряд ли он вообще вернётся. Более того, думаю, что и твои аптечные дела теперь пойдут всё хуже и хуже.

— С чего ты взял?

Тот пожал плечами:

— Предчувствие.

* * *

Рудольф как в воду глядел — не прошло и дня, как неприятности посыпались на них как из мешка. Из семерых больных лишь двое взяли предложенные Телли снадобья. Четверо решили подождать, покуда не вернётся Жуга, а один и вовсе отказался говорить о своих болячках, когда узнал, что травника нет дома. Тил пробежался по аптекам и по докторам в надежде получить заказ на травы и настойки, как бывало раньше, но заказов набралось всего ничего и мальчишка приуныл уже всерьёз.

А ближе к вечеру, как будто всего этого было мало, в дом старьёвщика ввалились четверо алебардистов из городской стражи с капитаном Альтенбахом во главе. Они подождали, пока этот самый Альтенбах разворачивал пергаментный свиток и объявлял, что ему приказано «арестовать и препроводить под стражу местного фармация по имени Жуга, который смутьян и безобразник третьего дня в корчме под Красным Петухом подлую драку учинил, четверых человек при свидетелях насмерть мечом порешивши», а после, грохоча сапогами, сопя и ругаясь, перевернули в доме всё вверх дном и ушли, напоследок огрев дракона древком алебарды по спине и засветив мальчишке кулаком под глаз.

Спустя ещё часок заявился посланник из канцелярии бургомистра, ткнул Рудольфу под нос свиток с красно-золотой печатью и обявил, что поскольку Жуга с прозваньем Лис исчез из города и пребывает в розыске, патент и разрешенье, выданные на его имя, отныне следует считать недействительными, и любая деятельность Телли по сбыту и изготовлению лекарств подлежит пресечению.