Драконовы сны - [30]

— Монеты разошлись по городу, — кивнул Жуга. — Всё сходится. И Телли тоже видел, как собака несла кошелёк. Непонятно только, для чего собакам их приносить, чтобы потом отнять обратно.

— Может, они просто не могут иначе, — предположил Рудольф.

— Долго это продолжалось?

— Не очень.

— Гм… До серебра, как видно, дело не дошло. Огниво не простое, это ясно. Как оно могло к тебе попасть?

Теперь Рудольф молчал довольно долго.

— В этом городе всё не так просто, как кажется на первый взгляд, — сказал он наконец. — У этой лавки, — он повёл рукой вокруг себя, — тоже есть своя история.

— Не томи, Рудольф, — хмуро сказал Жуга. — У меня и так почти нет времени. Я знаю, что тебе больно об этом вспоминать. Ты купил его?

— Огниво? Кто знает! Я много чего тогда купил…

Старьёвщик помолчал, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:

— Я расскажу тебе одну историю. Когда-то в Лиссбурге жил человек по имени Эйнар, и этот человек очень любил одну девушку. И жил ещё тогда один дурак по имени Рудольф. И он тоже эту девушку любил. А девушка… Она не знала, кого из них она больше любит. Не знала, или не хотела знать. А может, не любила никого из них, но ей нравилось, что за ней ухаживают сразу двое, такое тоже бывает. А они были такие разные… Один к тому времени уже всерьёз занялся магией, другой — торговлей. И она поставила условие, что выйдет за того, кто больше в жизни преуспеет. Ждать же согласилась год. На самом деле, ей, наверное, тогда было всё равно, но как бы то ни было, а год прошёл. Она выбрала Эйнара. А глупец Рудольф, вместо того, чтоб отступиться и забыть, стиснул зубы и продолжал гнуть своё. А она… она не знала, кого из них она больше любит. Эйнар стал злым и раздражительным, немудрено — он знал про них двоих. И когда его жена родила дочь, он знал, чья это дочь. Он всё больше уходил в свою работу. Почти не бывал дома. Стал всё чаще ездить к морю. Неизвестно, что было дальше. Возможно, что он стал потихоньку ненавидеть эту землю, за то, что она носит таких, как они. И однажды он ушёл и больше не вернулся. Говорят, что он искал способ, как стать дельфином и в конце концов нашёл. Он всегда завидовал дельфинам и хотел быть как они. Никто не знает, почему.

Рудольф умолк. Трубка его давно погасла.

— А дальше? — спросил Жуга. — Что было дальше?

— Дальше всё просто, — хмыкнул старик. — Мы выждали год и поженились. Она переехала ко мне. У меня был хороший дом… Он и сейчас неплох, но был ещё лучше, можешь мне поверить. А кое-что из бывших вещей Эйнара Мартина забрала с собой. Наверное, на память, а может, просто было жаль выбрасывать. А я слишком сильно её любил, чтобы протестовать. Вот и всё, — Рудольф взглянул на травника своими красноватыми, слегка припухшими глазами старика. — Ты это хотел услышать?

— Нет, не только, — помолчав, ответил Жуга. Кусочки головоломки стремительно вставали на свои места. — Этот дом слишком хорош для лавки старьёвщика. Я видел твои товары — на этом барахле таких денег не заработать. Почему тебя все сторонятся, Рудольф? Не верю, что причиной тому одна лишь смерть твоей семьи. Говоришь, ты много путешествовал когда-то. Чем ты торговал, когда был молод?

Рудольф не ответил.

— Молчишь? — травник криво усмехнулся. — Ну тогда я скажу: индийская конопля, афганский хаш, опийный мак…

— Не надо, — поморщился тот.

— Чёрный гашиш…

— Хватит, я сказал! — кулак старьёвщика обрушился на стол. Деревянная кружка подпрыгнула и повалилась на бок, выплеснув остатки пива. — Хватит…

Кровь медленно оттекала от его лица. Рудольф попробовал затянуться, обнаружил, что трубка погасла, выкатил из камина уголёк и дрожащими пальцами попытался прикурить. С третьей или четвёртой попытки это ему удалось. Травник смотрел на него внимательно и грустно.

— Это не тот дым, Рудольф, — сказал он.

— Знаю, — огрызнулся тот. — Не ковыряй старые раны, Жуга. Я давно уже заплатил свои долги.

— Работа у меня такая — в ранах ковыряться, — Жуга бесцельно подвигал меч, лежащий на столе, наполовину вытащил его из ножен и вложил обратно, Рудольф успел заметить лишь странный сероватый металл клинка и тоненькие нити гравировки. — А твои долги, — травник указал на высохшие пятна крови на своей рубахе: — вот твои долги. Скажи, — он помолчал, — ты вёл какие-то дела с Вальтером из «Красного петуха»?

— Да. Мы втроём заправляли всем.

— Кто был третьим?

— Рик ван дер Линден. Ты его не знаешь.

— И как вы называли свой товар промеж себя? «Солома»?

— Да.

— Понятно…

— Что ты собрался делать?

— Лучше, если ты не будешь знать, — уклончиво ответил тот. — Послушай, Рудольф. Может статься, что я уже не вернусь. Дай мне слово, что не выгонишь мальчишку и дракона. Хотя бы, пока не кончится зима.

— А ты поверишь мне?

— Нет. Но это неважно. Важнее, чтоб ты сам себе поверил. И ещё. Постарайтесь ничего не трогать из того, что… принадлежало некогда Эйнару. Особенно вон ту дос… Яд и пламя! — Жуга вскочил и метнулся к камину. Обернулся к Рудольфу. — Кто их сюда составил?

Старьёвщик встал посмотреть, но в этом не было нужды — Жуга уже стащил с каминной полки круглую, с инкрустацией дощечку и водрузил её на стол. Рудольф не сразу понял причину его беспокойства — на его взгляд ничего особенного не произошло, просто пять резных фигурок, найденных недавно травником, теперь стояли здесь, на шестиугольниках мозаики.