Драконов не кормить - [6]

В холмах Айялы воздушные потоки создают природную «крышку», которая не позволяет взлетать достаточно высоко, чтобы перелететь горы. И если бы не эта «крышка», то всех драконов, наверное, держали бы в замке.

Потому улетать из Донкернаса можно лишь через замковые стены, а преодолеть их без сломанных крыльев, без сожжённого кислотой хвоста, без жидкого огня на боках – не так это просто. Раз в несколько лет кто-нибудь из драконов всё-таки пытается улетать, потому стражие эльфы на стенах не отходят от своих машин далеко, особенно по ночам.

Не то чтобы Илидор считал, будто всё это должно его остановить, разумеется.

В конце концов, иногда драконы сбегают из Донкернаса.

Другое дело, что умные драконы сбегают не из Донкернаса, а по пути в какое-нибудь другое место, когда их везут на задания, – где нет стен, утыканных машинами и обвешанных заклинаниями сращения: машина и жидкий огонь, машина и камень, машина и машина помельче. Эльфы, конечно, используют в пути драконоустойчивые клетки, но ведь рано или поздно драконов приходится доставать из них.

А самые умные драконы не сбегают ниоткуда, потому что жить им после этого остаётся дней пять. В лучшем случае – семь. Изредка – месяц. Слово, данное когда-то старейшими, держит надёжней машин на стенах замка.

В последние несколько месяцев у Илидора росла уверенность, что он – единственный, кто может улететь из Донкернаса, не потеряв своего драконьего облика… но бежать ещё рано.

Илидор не знает мира за пределами Донкернаса, он просто не выживет, не спрячется от эльфов, которые будут его искать. Нужно изучать мир. Нужно понимать, куда он может податься, где и как затеряться.

Нужен план.

А пока нет ни знаний, ни пониманий, ни планов – остаётся молчать в тряпицу и терпеть.

Да, терпеть, набираясь опыта и усыпляя бдительность донкернасцев, – это было очень разумное решение, очень взвешенное, но когда эльф с бакенбардами звякнул цепью, тело Илидора вырвало управление у головы, врезало эльфу коленом в нос, боднуло второго эльфа в плечо и почти успело пнуть третьего, но из-за связанных за спиной рук его занесло, и оно с грохотом рухнуло на пол, едва не сломав себе крыло и ключицу.

Третий эльф тут же напрыгнул на дракона, прижал его локти к полу и, поскольку руки оказались заняты, попытался лягнуть его, но Илидор был быстрее, потому эльф хрюкнул, скрючился и временно выбыл из строя, жаль только хватку на локтях не ослабил.

Впрочем, другие двое уже очухались. По лицу и голове драконов бить избегали без особых на то причин: кто знает, что в этой голове сдвинется от удара, но пинков по рёбрам Илидору досталось изрядно, а он сумел ещё несколько раз лягнуть эльфа, который так с него и не слез. В конце концов дракона угомонили, застегнули на его лодыжках кольца вмурованных в стену кандалов с длинной цепью – ходи по машинной сколько влезет, как будто дракон только и мечтает, как бы подойти к машинам поближе и потрогать их. Отвесили ещё несколько пинков.

Руки развязали. Обездвиженный дракон наедине с машинами может и умом рехнуться, а кому нужно такое счастье? Несколько лет назад после ночи в машинной спятила снящая ужас Граххарат, причём она повредилась умом так тихо, что это обнаружили лишь через несколько месяцев, когда множество магов и учёных было вымотано до состояния полной невменяемости – кто ночными кошмарами, кто постоянной сонливостью, а кто, наоборот, бессонницей. Всё это начиналось настолько исподволь и развивалось так медленно, что эльфы даже не заподозрили вмешательства, а обвиняли то пасмурную погоду, то полнолуние, то слишком пряные специи из последней поставки, а потом проблемы со сном настолько всех измотали, что отупевшие учёные и маги даже не пытались что-то сделать, кроме как выспаться или проснуться, и не очень-то понимали, насколько Донкернас не в порядке.

У обезумевшей Граххарат нарушилась связь с родовой магией, и драконица не потеряла голос вместе с драконьей ипостасью, что должно было случиться со всяким нарушившим Слово драконом. Илидору совершенно не хотелось вспоминать, что произошло с Граххарат, когда всё вскрылось.

…Уходя, эльфы забрали фонарь. Глаза золотого дракона постепенно привыкали к темноте, из стен и потолка понемногу прорастали детали машин.

Какой кочерги, думал Илидор, тоскливо глядя на висящий под потолком ковш. Какой кочерги эльфы не хотят договориться с драконами как с равными? Конечно, по доброй воле никто не позволит проводить на себе опыты и не станет выжигать ядом целые поля просто потому, что это в интересах донкернасского домена, но ведь далеко не все драконы нужны для опытов или выполнения каких-нибудь мерзких заданий, а шпыняют эльфы всех одинаково. К чему этот бессмысленный расход энергии, верёвок и эльфских зубов?

За двести лет донкернасцы воздвигли огромные надстройки над своим любимым тезисом: «Разум драконов неполноценен, и роль эльфов – вести их к свету, пусть драконы и сопротивляются». Даже при большом желании уже, наверное, не изменить привычного поведения и привычных отношений с драконами, как нельзя перестроить замок и поменять жизнь в нём так, чтобы не низводить драконов до положения зависимых.