Драконий Катарсис. Изъятый - [174]

— Согласна ли ты провести всю свою жизнь рядом со мной? Согласна ли ты разделить со мной пути этого мира, его горести и радости, его дни и его ночи? Согласна ли ты стать моей супругой отныне и навеки?

Если бы сейчас в зал залетела муха, то она застряла бы в плотном напряжении. Лайсси опустилась на колени рядом со мной и хрипло сказала:

— Я согласна, мой господин, чтобы ты стал моим рабом.

Фраза не вписалась в эльфийские каноны, но я уже знал, что именно так принято отвечать у нагов на брачной церемонии. В зале раздались радостные крики, но вскоре стихли. Священник воздел над нами руки в обращении к небу, спрятанному от нас сводчатым потолком храма, и громко завершил церемонию:

— Да скрепит вашу жизнь сила создателей! Пусть горит любовь в ваших сердцах пламенем Хтона. Пусть остудит ваши упреки друг другу в будущем прохлада льдов Медоса. Да сияют светом Ливица ваши лица днем. Да хранит покой ваших ночей тьма Хтолима. Да оградит от бед и врагов покой Суинаски… Объявляю вас супругами, дети мои. Встаньте и идите в новой жизни рука об руку! Да свяжет вас неразрывная цепь любви!

Я раскрыл коробку, в которой на черном бархате покоились два тончайшей работы серебряных браслета, сотканных из мелких колечек. Достав один из них, я вручил онемевшей Лайсси саму коробку и застегнул на ее левом запястье украшение, символизирующее наш брак. Нагайна, не веря, посмотрела на браслет, медленно вытащила из коробки второй такой же, отдала подложку подскочившему служке и застегнула дрожащими пальцами замочек на моей левой руке. Мы поднялись на ноги и жадно поцеловались. Змея заметно дрожала в кольце моих рук, когда мы оторвались друг от друга и развернулись к залу.

Священнослужитель с довольной улыбкой сказал из-за наших спин:

— Отныне вы супруги перед богами и собой, перед миром и эльфами.

И зал взорвался восторженным ревом без единого шанса утихомирить крикунов. Да и никому это не надо было. Лайсси схватилась за мои плечи и прошептала в ухо:

— А как же император?!

— Он освободил тебя, сердце мое, от всех условностей. И простил твою семью, — ответил я также громким шепотом. — До первой провинности, правда. Но это будут уже их проблемы, а не твои.

Лайсси вздрогнула, усмехнулась и спросила:

— Значит, я теперь твоя рабыня?

— А я твой…

Ее губы нашли мои. Нам было все едино: довольный смех Марата, ехидные комментарии Тристании, вопли остальных… Сейчас в этом мире были только мы вдвоем. И я задыхался от счастья: моя змея свободна, а это главное. Задыхался и никак не мог остановиться, прекратить дышать одним воздухом с зеленоглазой судьбой…

Пир тоже удался на славу. Лайсси словно расцвела, ее больше ничто не угнетало, не беспокоило и не вызывало мрачных теней в изумрудных глазах. Иногда, правда, я ловил на себе ее искрящийся взгляд, полный невысказанных обещаний. Эта девчонка наполнила мою жизнь смыслом. Тем самым, без которого я раньше лишь существовал, тоскуя и избегая реальности.

Гости нас поздравляли настолько активно, что вскоре стали похожи на стадо матросов, дорвавшихся до берега, — их буквально штормило от переполнявших эмоций и вина. В какой-то момент мы с Лайсси покинули пиршественный зал дворца, чтобы добраться до покоев и рассказать друг другу о переполнявших нас чувствах. Поведать пальцами, кожей, губами… Мы оба хотели создать собственную историю, в которой есть лишь главный герой и главная героиня. Самые главные и единственные друг для друга.

Уже ночью, донельзя утомленные и довольные до тихого сопения друг другу в шеи, мы были потревожены тихим стуком в дверь спальни. Лайсси нехотя стекла с постели, так и не успев толком попользоваться мной в качестве теплого одеяла добрела до двери и спросила:

— Кто там?

— Ненаследного принца Террора желает видеть по волшебной связи его величество император Пармалес Черный, — раздался снаружи голос какого-то слуги.

Я вздохнул, рухнул с постели на пол, сгреб себя в вертикальное положение и кое-как оделся, а возле дверей приластился к обрадованной супруге. Лайсси с видимым сожалением проворчала:

— Если ты не вернешься через полчаса, я пойду тебя искать прямо вот так, в чем из яйца вылупилась.

Чрезвычайно «напуганный» данной перспективой, я обхватил жену за талию и сказал, глядя в зеленые глаза:

— Погрей кровать для меня, любимая.

Лайсси со смехом стукнула меня по плечу, и я свалил наконец из этого гнезда разврата: все-таки вызов братца дорогого стоит. А уже через пятнадцать минут ввалился обратно в наши покои, нагло разбудил успевшую заснуть Лайсси и сказал:

— Собирайся, дорогая. У нас срочное свадебное путешествие.

— Что случилось? — сонно спросила Лайсси, потирая глаза.

— Братец озадачен. С гехаями в Сердце Бездны творится нечто странное. Он просит меня прибыть и посмотреть самому.

— Так туда ведь не одну неделю ехать, — нахмурилась Лайсси. — Вещи берем?

— К черту, — я отмахнулся от вопроса, радуясь, что у жены даже мысли не возникло чего-нибудь там набухтеть недовольно. Все-таки в истинном единении есть свои неоспоримые плюсы. Наши желания всегда совпадают.

Мы с ней озадаченно посмотрели друг на друга, а потом Лайсси легкомысленно улыбнулась и прошептала, раскинув руки по постели: