Дракон нашего времени - [12]

— А тебя кто охранять будет? У меня нет денег на надёжного телохранителя. С ребятами из патруля я договорюсь, чтобы с университета тебя домой отвозили, когда занят буду.

— Пап, это уже конвоем попахивает, — кисло улыбнулась я. — Ты успокойся: я дома, со мной всё хорошо, и больше ничего не случится.

— Я должен в этом удостовериться.

— Но ведь всё не предусмотришь. Вообще мне и кирпич на голову может упасть. Ты ж не будешь передо мной с сачком бегать?

— Зачем с сачком? — опешил папа.

— Кирпич ловить. Или шлем на меня надевать…

— С сачком нет. А насчет шлема надо подумать.

— Ну, па-а-ап! — закатила я глаза.

— И на курсы самообороны тебя запишу, — папа явно не шутил, и это пугало. — И экстремального выживания. Чтобы не терялась в любой ситуации. Завтра с утра я забегу на работу на пару часов. Потом пойдем к психологу.

— Зачем?

— Насчет памяти. И прочего. Не перечь.

— Да я молчу.

— После к Федор Иванычу в больницу. Пройдёшь обследование. Анализы сдашь. Всё, как положено. Запишу тебя на права учиться, чтобы сама водила. Машину купим, я кредит возьму.

Я оторопела от размаха папиных мыслей по защите меня.

— Потом в полицию и в оружейный.

— А это ещё зачем?

— Во-первых, документы восстановить. Во-вторых, баллончиком теперь не обойтись, — буркнул папа. — Купим электрошокер, самый мощный. И травматику, пистолет. Потом в тир, пристреливаться.

Мои глаза чуть из орбит не выпали. Потому как я думала о кафе-кондитерской, чтоб отпраздновать моё возвращение, о том, что мне нечего надеть — одни штаны в шкафу и футболки, а хотелось чего-то красивого — платьичка. И в детский заглянуть: мне так и мерещились пинеточки — то розовые, то голубые. Хотя рано ещё. Ну, хоть мишку плюшевого!

— Может, не надо, пап?

— Надо!

Походу с пироженками и платьичком я пролетаю…

— Тогда ладно, чего уж мелочиться, — махнула я рукой, — пошли сразу танк покупать. И пару гаубиц. Можно БУ. И гранату в сумочку.

— Аня, это не шутки.

— Пап, я понимаю. Но, — скривилась я, — давай не будем устраивать из нашей жизни войну и осадное положение. Знаешь ли, спать в обнимку с огнемётами — оно как-то не очень… — проговорила я и вдруг запнулась: сочетание слов «спать в обнимку» и «огнемёт» отчего-то вызвали во мне невероятно теплые чувства и волнение внизу живота.

— Нютка, ты чего?

— А?

— Вспомнила что-то? — в папе сразу проснулся следователь.

ОМГ!

— Давай-ка, рассказывай, по горячим следам.

И отчего-то я смутилась.

— Да нет, пап. Всё окей.

— Не темни. Я каждую твою гримаску с детства изучил. Выкладывай.

Я растерянно пожала плечами, помолчала две секунды и призналась:

— Кажется, я видела настоящий огнемёт… И даже рядом со своей постелью. Почему-то это что-то очень знакомое. И, наверное, в руках держала.

Папа побелел.

— Так я и знал, что дело простой шушерой не обойдется! Волки позорные, — наконец, бросил он хмуро. — Сволочи! Ладно, уже зацепка. Будем проверять всех, кто занимается незаконными поставками оружия. Огнемёты, говоришь?

— Может, показалось? — робко вставила я.

— Выясним. Бриллианты, перстни, огнемёты — похоже, пора начинать охоту на крупную рыбу. И серьги твои я по базе пробью и сдам экспертам в лабораторию.

Мрачный, как туча, папа достал своё табельное оружие и положил передо мной на кухонный стол. Пистолет выглядел нелепо между грязной тарелкой из-под картошки, кружкой с недопитым чаем и окаменелыми пряниками.

— Я уеду ненадолго, — охрипшим голосом произнес папа. — Ты, дочь, никому не открывай. Никуда не выходи. Пользоваться этим надо так…

Я слушала его, хлопая ресницами, и брать пистолет в руки не хотелось.

— Ты хоть пироженок купи, — сказала я перед дверью папе.

— Хм… Хорошо.

— И пряников. И мороженого. И фрукточки…

— Всё?

— Нет, — улыбнулась я. — Можно ещё требуше и спрингалту — копья метать.

* * *

Обходчица тётя Маша была находкой для шпиона. И кладезем информации для пришельца из другого мира. Любого иностранца она априори считала неразумным, «как дитё», и не удивлялась вопросам. Потому, спиливая ветку, Иррандо удостоился подробных объяснений о реалиях Аниной страны под названием Россия. Он узнал, что ей правит президент в Кремле, но есть ещё Дума, и там сидят «одни бандиты», что вполне подходило под его представление о разбойничьем мире.

Выяснил, что бриллианты можно обменять на местные рубли в ломбарде или скупке. Вот только почему российские деньги были деревянными, лорд Лонтриэр так и не понял. Возможно, на изготовление локальной валюты шёл какой-то особый сорт древесины? Впрочем, по словам тёти Маши, «деревянные» были не в чести по сравнению с «зелёными», но и те были тоже в последнее время не очень, а лучше всего брать Евро. Впрочем, логики в этом совсем не наблюдалось, так как расплачиваться в России всё равно можно было только деревянными.

— Закон вышел, — поведала тётя Маша. — А ещё у нас тут санкции и кризис… Вам, в Европе, не понять! Но где наша не пропадала! Я вона тут картошечку сажаю, курей держу, зеленушечку.

Рассказ обходчицы о положении дел в стране, дорогах, коррупции и взятках пестрил междометиями с яркой, эмоционально негативной окраской, которых Аня не употребляла. Из чего Иррандо сделал два вывода: Аня говорила на умеренно разбойничьем языке, что не могло не радовать; второе — дела в государстве были так себе. И во всем были виноваты какие-то американцы, по уровню коварства не уступающие Маркатаррам.