Дракон должен умереть. Книга III - [38]

Он забыл, как велика была разница между Джоан на расстоянии — даже расстоянии вытянутой руки, — и Джо рядом. Он забыл, как это было удивительно и невозможно, когда она полностью доверялась ему, когда она переставала что-либо скрывать. Он забыл, как она умела принадлежать вся в одном простом движении — и как страшно было обладать ею, пусть даже на короткое мгновение. Он забыл, что вообще категории обладания, доверия, понимания, ответственности и честности приобретали с ней совсем другое значение.

И при этом она уехала, не сказав ему и двух слов. Он не хотел думать о том, что ошибся, что переступил границу, которую теперь нельзя было переступать. Потому что тогда картина мира съеживалась до необычайно малых размеров, и застревала тугим сгустком в солнечном сплетении — и Генри не нравилось это. Он не хотел всю оставшуюся жизнь давиться воспоминаниями о Джоан.

Генри приехал в Риверейн днем и сразу пошел в королевский кабинет. Весь последний день пути ему мучительно хотелось избавиться наконец от этого сгустка тоски, который так мешал внутри, и Генри надеялся, что, когда он увидит Джоан, ему сразу станет легче.

Погода за неделю не переменилась — в раскрытые окна кабинета светило яркое солнце, ветер шуршал свитками на столе. Королевы там не было. Генри сел в одно из кресел. Пятно солнца медленно ползло по полу, подбираясь к его ногам, заползло на колени и разлеглось там, обдавая теплом. Генри прикрыл глаза и начал задремывать, когда сзади раздались шаги. Он заглянул за спинку кресла, не желая вставать и сгонять солнце с колен.

В кабинет вошел Уорсингтон. Увидев Генри, он хмуро кивнул.

— Уорсингтон, — Генри кивнул в ответ, — а вы не знаете, где королева?

— В ратуше. У нее совещание с городским советом.

Генри немного удивился. До сих пор, если королеве что-то нужно было от городского совета — и даже если совету что-либо требовалось от королевы, — то совещание проходило здесь, в ее кабинете.

— Сказать по правде, — хмуро продолжил министр, — я искал тебя, Генри. У меня к тебе поручение от королевы.

У Генри появилось нехорошее предчувствие. Солнце жгло колени.

— Она издала указ, согласно которому все лорды, возглавляющие области, должны лично осуществлять управление на местах и в силу этого освобождаются от всякой службы при дворе. Как ты понимаешь, — добавил Уорсингтон как будто виновато, — это в полной мере относится и к тебе.

Солнце спряталось за пробегающим облаком, и коленям сразу стало холодно.

— Это и есть ее поручение ко мне? — спросил Генри вежливо и спокойно.

— Нет. То есть, не совсем. Она просила, чтобы ты уехал как можно скорее. По возможности — сразу, как окажешься здесь.

Генри только кивнул. Облако ушло, солнце снова пригрелось на коленях, налетевший ветер смахнул несколько свитков на пол. Генри встал, поднял их, положил обратно на стол и повернулся к Уорсингтону.

— Всего хорошего тогда, — сказал он вежливо и тихо, и тут же вышел.

***

Сначала Генри думал, что прямо сейчас возьмет и уедет. Но через полсотни шагов оцепенение, в которое он впал после слов Уорсингтона, сменилось раздражением. Он подумал: «Что за бред? Указ указом — но почему я должен уезжать прямо сейчас?» Еще через полсотни шагов Генри начал злиться. Потому что то, что она делала, было подло. Не жестоко, не глупо, а именно подло. Если ей что-то не нравилось, она могла об этом сказать. Если она не хотела больше его видеть — она могла ему об этом сообщить лично. И не прогонять его вот так, исподтишка, как будто она боялась встретиться с ним. Может быть, она действительно боялась. Но Генри вдруг понял, что его это совершенно не волнует.

На площади перед ратушей было пусто, налетавший ветер вздымал пыль. Королева, очевидно, все еще была там. Генри подошел к фонтану, сел на край, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он мог и подождать.

Спустя бессчетное количество пыльных вихрей из-за дверей ратуши послышались голоса, и на улицу вышла дюжина человек, среди них и королева. Она продолжала что-то говорить, повернувшись к своему собеседнику, и потому не сразу заметила Генри, хотя его одинокую фигуру посреди пустой площади сложно было пропустить.

А потом Джоан увидела его, замолчала на полуслове и остановилась. Ее спутники с любопытством посмотрели на Генри. Он легко поднялся, не расцепляя скрещенных на груди рук, и подошел к королеве. Близко. Куда ближе, чем позволял этикет. Несмотря на ее высокий рост — и каблуки — он все равно нависал над ней, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Ее лицо было холодным и собранным.

— Так, — сказала она тихо и отчетливо, и стоявшие рядом сразу напряглись.

— Да, — подтвердил Генри так же тихо. — Так.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду тебя.

— Уорсингтон не нашел тебя?

— Нашел.

— Тогда что ты здесь делаешь? — повторила она, и в голосе прорвалось легкое раздражение.

— Он ничего не говорил насчет того, что я не могу тебя увидеть, — голос Генри был очень вежливым и очень спокойным. — Уорсингтон что-то перепутал?

Она отвернулась и посмотрела в сторону, слегка закусив губу.

— Нет, — сказала она наконец как можно ровнее, снова встречаясь с ним взглядом. — Он ничего не перепутал.