Дракон для жениха - [153]

— Опять колдовство, — зашипел Фрез, не смущаясь присутствием драконов (которые, впрочем, делали вид, что его слова их не касаются). — Куда они нас везут? Кем управляются?

— Уймитесь вы, — тихо ответил пан Иохан. — И поймите уже, что нет никакого колдовства. Просто эти существа несоизмеримо опередили нас в техническом, да что там говорить — и в моральном отношении. И я всей душой надеюсь, что, если нам хватит мудрости, когда-нибудь мы сравняемся с ними…

— Не понимаю, как вы еще можете их защищать, когда они отобрали у вас дорогую вам особу — не буду называть имени, — и, возможно, везут ее на смерть!

Злобный тон Фреза хотя и покоробил барона, но по сути возразить на это было нечего, и он промолчал, вперив взгляд прямо перед собой. Не объяснять же этому графу-авантюристу, что на аудиенции у Великого Дракона он намерен предпринять все от него зависящее, только чтобы Мариша не досталась этому царственному чудовищу. Впрочем, пока он плохо представлял, что может сделать.

С другой стороны, если драконы действительно такие цивилизованные существа, как он пытался доказать Фрезу, не могут же они причинить вред юной невинной девушке, а тем более лишить ее жизни? Если бы знать, зачем же на самом деле нужна Великому Дракону невеста, не собирается же он, в самом деле, заключать с ней брак? Если б панна Улле перестала его игнорировать и посвятила его в планы брата…

Довольно продолжительное время они ехали в полном молчании, не глядя друг на друга. Каждый был погружен в собственные мысли (драконы так и вовсе, казалось, впали в блаженную дремоту) и почти не смотрели по сторонам. А посмотреть было на что… из экипажа, где ехали барышни, слышались восхищенные восклицания, ахи и охи.

По мере того, как горы отодвигались назад, перед путешественниками открывались картины одна волшебнее другой. Драконий город, подступая почти к самым подножьям гор, свободно разливался по зеленой, ярко освещенной солнцем долине. Впрочем, городом назвать поселение драконов было сложно. Ни домов, ни улиц, ни площадей путешественники не увидели.

Только тут и там над зеркальными водоемами возвышались серебристые ажурные («Как паутинка!» — восхищенно шепнула Эрика) башенки, но они выглядели настолько хрупкими, что едва ли предназначались для жилья. Все остальное пространство занимал сад или парк — огромные деревья с непривычного вида листвой росли поодиночке и группами, образуя небольшие рощицы; многие деревья были покрыты цветами, источавшими дивные ароматы.

Особенно сильно впечатлили девиц цветущие деревья, подобных которым они никогда не видели: яроматные грозья нежно-розовых и сиреневых цветов спускались до самой земли, превращая каждое дерево в природную беседку.

По пути им пришлось проехать по аллее, обрамленной рядами этих чудесных деревьев, и барышни от восхищения потеряли дар речи: им показалось, что они попали в сказочный цветочный туннель, стены и свод которого сплетены были из колышащихся, дышаших живых гирлянд.

— Как бы мне хотелось погулять там, среди этих чудных деревьев, — вздохнула Мариша совсем не по-королевски.

— Еще погуляете, — весело отозвалась Улле. Сев в экипаж, она вдруг сбросила маску отстраненно-возвышенной грусти и счастливо улыбалась, поглядывая по сторонам. Как видно, возвращение в родные края оказало на нее целебное действие. — Мой брат, я уверена, будет раз доставить вам это удовольствие… среди прочих других.

Мариша посмотрела не нее серьезно и печально.

— Разве ваш брат… пригласил меня сюда для того, чтобы доставлять мне удовольствие?

— В том числе, — уклончиво ответила Улле и ловко перевела тему разговора: — Поглядите, кажется, наши кавалеры опять разругались.

Ядвися живо развернулась к следующему в арьергарде экипажу, в котором ехали пан Иохан и Фрез, вгляделась и нахмурилась.

— Я-то надеялась, они уладили свои разгогласия… Как бы мне хотелось, чтобы они, наконец, помирились.

— Быть может, — Улле мягко приобняла ее за плечи, — ваш граф смягчится, когда узнает нас получше.

— Думаете, причина их ссоры — вы и ваш народ?

— Думаю, да. Потому что с вашим выбором ваш брат уже, кажется, смирился, — лукаво улыбнулась драконица.

Эрика охала и ахала вместе со всеми, вроде бы выражая восхищение, но мысли ее были далеко, дальше даже, чем у барона. Невидящим взглядом она провожала проплывающие мимо паутинные башенки и невозможные деревья, похожие на огромные охапки цветов. Если б кто-нибудь мог подслушать ее мысли, то очень удивился бы. Дело в том, что она обдумывала, как убедить Великого Дракона освободить ее высочество Маришу от высочайшего предназначения.

После достопамятного разговора, во время которого пан Иохан сознался в своей любви к королевне, Эрика окончательно потеряла покой. Но если раньше она печалилась о себе, о невозможности соединить свою жизнь с бароном, то теперь перед ней во весь рост встала необходимость отойти в сторону, оставить мечты о личном счастье и позаботиться о счастье для человека, который пусть недолго, но ярко освещал ее жизнь подобно солнцу. Барон был несчастен, это увидел бы даже слепой, и Эрике мучительно было видеть хмурую складку, залегшую между его бровей, и сурово сжатый рот. Больше всего на свете ей хотелось увидеть, как разгладится этот высокий лоб, и сверкнут, как бывало прежде, в ослепительной улыбке ровные белые зубы. Вот тогда Эрике можно будет закрыть, фигурально выражаясь, лицо свое, и умереть для всех, запершись в скиту среди Ирисовых сестер. Но пока…