Драккары Одина - [58]

—  Может, рабы чего-то не поделили между собой? — вы­сказался сидевший с ним за столом Хафтур.

—  Это может быть... — задумался ярл. — Я проведу свое расследование и... горе тому, кто это сделал! Убитый раб стоил мне недешево. Он был взят из Инглаланда и мог понимать те письмена, которыми владеют тамошние монахи.

— Стало быть, он из ученых? — полюбопытствовал Хафтур.

—  Ученых? — поморщился Свен-ярл. - Я не люблю тех, кто считает себя выше знатных людей только потому, что научился разбирать надписи. Мой род идет от самого Одина! Кто из монахов и этих... кто управляет ими... — Свен на пару мгновений задумался, — епископов может похва­литься этим? Древность рода — вот настоящая ценность в этой жизни!

—  Христиане много достигли, — Хафтур подлил себе эля, не дожидаясь пока это сделает траль, стоящий у них за спи­нами. — Не случайно датский конунг Харальд Крак построил церковь по образцу саксонских и франкских.

—  Я не узнаю тебя, Хафтур? — расхохотался Свен. — Уж не хочешь ли и ты изменить вере наших предков?

—  Мне поздно это делать, ярл, — скромно ответил викинг. — Просто я высказал свое мнение.

—  Да, да, — кивал захмелевший Свен. — Кое в чем ты прав. Ведь как ни крути, те, кто верует в Белого Христа, имеют много богатств. Я слышал там, в Риме, их пиршественные залы утопают в золоте... — он с некоторой иронией осмотрел собственный, прокопченный от дыма зал длинного дома, где за столом сидели его дружинники. Этому строению было далеко до роскоши италийских и византийских дворцов. Ярл был вынужден признать это.

—  Что-то я не вижу Эйнара? — Свен пристальным взглядом осмотрел всех присутствующих за столом.

—  Ему нездоровится, ярл, — ответил один из дружинни­ков, тридцатилетний крепыш Горм, пришедший из Гулатинга. Ему благоволил племянник ярла, всегда выделявший из всей дружины. Почему? Этого не знал никто.

—  Нездоровится? — нехорошо улыбнулся Свен Пале­ный. — Еще вчера он был здоров как бык! Что же он, девица на выданье, которая сторонится людских глаз? Иди и позови его, Горм! — приказал он тоном, не терпящим возражений. Все знали, что ярл не любит, когда не исполняют его волю. Это грозило серьезными неприятностями, даже риском для жизни.

Когда Горм ушел, ярл снова повернулся к Хафтуру, мельком оглядев молчаливого Олафа, сидевшего рядом с викингом.

—  А слышал ли ты, что этой ночью оборотень опять убил человека?

— Да, слышал, ярл, — ответил Хафтур. — Кто это был?

—  Один из местных бондов. Говорят, он решил поохотить­ся, — бесстрастно пояснил Свен Паленый. — Надо признать, он выбрал для этого неподходящее время и место. Все только и говорят о вервольфе, а он идет в одиночку в лес как будто испытывает судьбу. А она, как известно, не любит этого.

Тем временем в пиршественный зал вошли Эйнар и Горм. От взглядов присутствующих не укрылась необычная бледность племянника ярла. Действительно, он выглядел больным, хотя вчера был свежее всех, вместе взятых.

—  Что с тобой, Эйнар? — с притворной участливостью спросил ярл.

—  У меня болит... голова, Эйнар сел на свое привычное место.

—  Надо было меньше пить! — Свен Паленый знаком при­казал тралю подлить себе эля в кубок. — Хотя вчера ты ушел рано и не казался слишком пьяным. Только злым. С чего бы это?

—    Сам не пойму, в чем дело.

И в этот момент Хафтуру показалось, что Эйнар чуть по­морщился, незаметно потирая себе бок. Было похоже, что у него болит отнюдь не голова.

—  Мы тут говорим о вервольфе, — ярл помедлил. — Он снова вышел на охоту.

—  Ярл, позволь тебе напомнить, что я говорил, как нам лучше поступить.

—  Этого я не забыл. — Свен Паленый пил эль, задумчиво теребя жидкую бородку.

Его племянник предлагал собрать несколько мер золота и оставить в лесу, неподалеку от места последней жертвы. Но ярл не торопился исполнять это. Чего ради? Если кто- то умирает по воле богов, почему ярл должен платить за это? К тому же он не был уверен, что это поможет. Эйнар ссылался на какие-то древние предания, о которых ему по­ведала бабушка, а та была связана с темным колдовством. Свен никогда не любил ее.

—  Как спалось нашим гостям? — спросил Эйнар, переводя взгляд с одного на другого.

Хафтур выглядел непроницаемым. А Олаф отводил глаза. Ему не нравился племянник ярла, и то, как он рассказывал о богине Нертус... В его рассказе чувствовалась некая непонятная страсть. К чему? К человеческим жертвам? К темному миру? К обладанию тайным волшебством?

—  Мы спали как убитые, — равнодушно сказал Хафтур. — После всего, что с нами случилось...

—  Я слышал эту историю, — кивнул Эйнар, чуть пригубив кубок. — Твой воспитанник даже показал мне амулет... амулет Нертус.

— Амулет Нертус? — насторожился ярл Свен. — Я ничего не слышал о нем?

—  Его дала мне внучка колдуньи, — сказал Олаф и по­казал амулет ярлу.

—  Что же в нем такого? — Свен взглянул на амулет и не пожелал взять его в руки из-за каких-то суеверных сообра­жений, чем обрадовал Олафа. Тот не любил отдавать амулет в чужие руки.

—  Может быть, ничего, а может... он помог нам вырвать­ся оттуда, — проговорил Хафтур, потихоньку наблюдая за Эйнаром. Его интерес к амулету был очевиден для опытного воина.