Драгомирье и его окрестности - [64]

— Как вы попадете на стены? У нас лестниц еще нет!

— Они не понадобятся: бойцы сложат «пирамиду», по которой влезу я и по-тихому стражников уложу. Потом свешу веревки, по которым заберутся остальные.

— Авантюра! — возмутился Стоян. — И сам можешь сгинуть и бойцов своих положить!

— Давай все же сходим к полковнику и предложим ее? Вдруг он окажется другого мнения? За взятие замка и пленение Потоцкого с его штабом можно получить неплохое повышение и цацки к тому же. Всем нам. В итоге нового совещания в узком кругу (Черный, Стоян и Берсенев) взвод инициативного поручика выдвинулся вечером по укромной дорожке к предместью Пшемысля, а с наступлением ночи просочился непосредственно к замку короля Казимира. Стены замка были освещены по периметру факелами, но без фанатизма, по факелу у каждой башни.

Вдоль стен за их зубцами ходили попарно и навстречу друг другу четверо часовых, вооруженных мушкетами, причем наружу они и не заглядывали. Однако Сергей допускал, что наблюдатели могут сидеть в башнях и потому оттянул нападение до начала «сонного» промежутка, который ближе к лету считал между часом и тремя ночи. Итак, в час ночи десяток егерей стартовал к подножью крепостной стены (посередине между башнями) и, опираясь на нее руками, стал строить «пирамиду». Когда она дошла до верха, Сергей ловко поднялся по спинам товарищей, дождался обычной встречи патрульных (возле одной из башен), а потом прохода намеченной к закланию пары мимо себя и возник за спинами часовых. Сделал он это вроде бы бесшумно, но часовые враз к нему повернулись! Только это им нисколько не помогло: два слабо слышимых выстрела с секундным интервалом привели к падению на валганг их тел, которые шустрый диверсант успел ухватить, предотвращая шум. Убедившись в бессознательном состоянии часовых, Сергей стремительно бросился к следующей угловой башне, а потом еще к одной и встретил там вторую пару — с похожим результатом. После чего быстро вернулся к точке подъема и, снимая с пояса прихваченные веревки, стал привязывать их к зубцам стены.

Через четверть часа взвод егерей в полном вооружении оказался на замковой стене, однако надвратную башню с механизмом подъема ворот надо было еще взять, не перебудив три сотни прочих защитников. На этот счет у Сергея тоже была домашняя заготовка, основанная на том, что в надвратнице замка было целых два окна (разумеется, зарешеченных), а в его команду включили мага-воздушника. Сейчас маг был спущен на веревке к окнам, и он стал вдувать в надвратницу воздух, насыщенный сонным заклятьем. Спустя полчаса верхняя дверь в эту башню (с крепостной стены) была взломана, и егеря повязали бесчувственных воротников. А потом подали сигнал остальному полку и стали ждать его подхода для своевременного открытия крепостных дверей. Прибытие около тысячи егерей во двор замка было, конечно, замечено некоторыми поляками, и они завопили «Аларм! Рух! Трвога!», но добились только нескольких десятков напрасных жертв. Сергей же успел загодя расспросить оставшихся ранеными караульных о месторасположении Потоцкого и с началом тревоги вломился в его покои в сопровождении пары егерей. Потоцкий успел встать с постели, но практически голым, а за его спиной виднелась сидящая фигура женщины.

— О, пан Потоцкий в своем репертуаре! — засмеялся его злой гений.

— Ручонки уже не болят? И челюсть, смотрю, зажила? Бравый гетман, бравый! Но военную кампанию всю профукал, поздравляю! А теперь придется, наверно, в цепях к императрице Властилине ехать…

Сочувствую. Она умеет быть очень жесткой к своим врагам.

— Щенок! — окрысился вельможа. — Подлый москаль! Пролаза! И сюда обманом пролез?

— Вы что же не слышите криков, выстрелов и лязга сабель? Замок взят Тисским конно-егерским полком под командованием полковника Черного. Приготовьтесь отвечать на его вопросы.

— Ничего я вам, проклятым схизматикам, не скажу! Империя задроченная, задворки мира!

— А вот эти слова повторите госпоже Властилине, и она с большим удовольствием прикажет содрать с вас кожу! Хотя недавно прочила в мужья внучке… Как все в мире переменчиво! Ну, вяжите его ребята.

— У его сиятельства слабые руки! — вступилась наложница. — Не нужно его вязать!

— Нет, нет, запакуйте его по-татарски, чтобы и ноги к голове, — жестко парировал победитель. — Пусть ощутит всю прелесть плена.

— Но дайте пану сначала одеться! — продолжила заклинать дама.

— Достаточно будет простыни, — дал послабление Сергей. — Отнесете же его к полковнику на древке пики. Поутру польские уланы и гусары потолкались у вновь закрытых ворот замка, получили десятка два пуль с его стен и выслушали громкоголосое объявление полковника Черного, который объявил о скором окончании войны и позволил «жолнерам и шляхтичам» отбыть во внутренние районы Польши и больше не соваться в Перемышльское воеводство Драгомирской империи. В итоге гусары и уланы ушли сначала за Сан, а через два дня и вовсе с глаз долой, завидев подход многочисленной армии москалей. Генерал Боград был страшно рад быстрому и почти бескровному взятию Перемышля (он полагал, что ввяжется в долгую его осаду) и потому щедро раздавал обещания наград для всех конноегерей, а особо отличившимся — чинов и орденов высокого достоинства. К таковым были причислены полковник Черный (стал генералом и командиром сводной Тисско-Львовской конно-егерской бригады), ротмистр Стоян (стал командовать Тисским полком) и поручик Берсенев (вырос до ротмистра и командира эскадрона). Ему же был обещан орден святого Станислава. Меж тем военные действия на северном театре развивались плоховато для драгомирцев: Гродно был поляками взят, а Вильно оборонялось из последних сил. Тогда из Моску генералу Бограду пришел приказ: развить наступление в сторону очень близкого от Перемышля (250 км) Кракова! Который, вроде как и защищать-то после разгрома армии Потоцкого некому! Боград напряг штаб армии и те выдали через день более или менее связный план наступления на столицу Польши, который командиры частей собрались обсудить у командующего. Ротмистр Берсенев на совещание, конечно, не попал, но попросил генерала Черного задать вопрос о защите армии от флангового удара со стороны Бреста и Сандомира и вдоль железной дороги в целом («По ней ведь очень быстро можно перебросить целую армию — хотя бы из Гродно или даже из-под Вильно!»). Командир Тисско-Львовской бригады такой вопрос задал и получил обескураживающий ответ: «Тогда задачу нашей армии можно будет считать решенной». О том, как армия будет выбираться из кольца окружения, Боград умолчал.