Драгомирье и его окрестности - [58]

Первое: извольте принести графине Белевской письменное извинение и просьбу не считать себя ее женихом и никогда более не претендовать на этот статус. Второе: за ваши преступления против женщин вы должны понести наказание и не какое-нибудь, а телесное. Одно из них я уже совершил: лишил вас возможности говорить. Вторым будет отсечение кистей рук, которыми вы хватали свои жертвы. Я отдаю себе отчет, что свои раны вы с помощью магов заживите. Но теперь в вашей душе обязательно поселится страх, который будет мешать вам насильничать.

Если же этого не произойдет, я появлюсь возле вас снова и тогда просто отсеку вам голову. После такой продолжительной речи Берсенев взял заранее снятую со стены гетманскую саблю, звезданул эфесом по голове многострадального пана и двумя ударами совершил намеченную ампутацию. Часом позже он покинул свою гостиницу и, наняв экипаж, поехал в сторону городка Новы Сонч, не в силах дожидаться утра. Границу со Словакией (в составе Римландии) он пересек без проблем и далее стал пробираться на перекладных к Кошицу и приснопамятному Титковцу, а в итоге оказался на своей заставе! Как его охлопывали и обнимали ошалелые товарищи! Как потом обмывали его заграничное путешествие!

Как уговаривали побыть еще пару дней! Но он сослался на государственную необходимость и в жутком похмелье поехал в возке к Ясинскому. Там с ним добавил, но воспрял, намекнул на скорую войну с Польшей и поехал уже в Галич. В Галиче был нем как рыба и сел, наконец, в поезд до столицы Драгомирья. На перроне Киивского вокзала Сергей немного поколебался и поехал уже по традиции к баронессе Вольской. Иветта не подвела: обвила руками за шею, всего исцеловала и потащила по маршруту ванная-столовая-кровать. По ходу рассказала все интересовавшие кавалера новости: Ставский пытался буянить и его услали куда-то, Властилина в ярости от того, что сделали в Польше с ее потенциальным зятем, а Белевская то хмурится, то смеется. Вечером против обыкновения Иветта повела любовника в кафе-шантан на Чистых прудах.

— Тебе там понравится, уверяю! — с жаром сказала она. — Я с таким удовольствием в нем всегда бываю! Но вынуждена держать абонемент, иначе туда не попасть! Стоило им войти в зал, как в уши вторглась концовка знакомой-презнакомой песни, исполняемой одной из посетительниц:

«…Чистые пруды, веков зеленый со-он, мой дальний берег детства, где звучит аккордеон!». Наградой за исполнение стал вал аплодисментов собравшейся здесь сотни представителей московской элиты. Иветта, усаживаясь за резервированный столик, засверкала глазами в сторону Сержа и спросила:

— Узнаешь?

— А должен?

— Не прикидывайтесь, Серж! Белевская мне все рассказала! Это ваша песня! Да здесь в большинстве поют именно ваши песни! Хотите, я спою «Шизгару»? Но рвущуюся к микрофону баронессу твердо осадили: очередь есть очередь! Тем временем на эстраду вышел молодой человек в экстравагантном наряде (белая рубашка с пышными рукавами и без галстука и черные брюки до пят с блестящими лаковыми туфлями!), взял микрофон, щелкнул пальцами и запел-заплясал под начавшийся ритм:

— Он вэй тикет, он вэй тикет, он вэй тикет, он вэй тикет, он вэй тикет, он вэй тикет ту зе блю-ю-у-у-у! Поезд, поезд мчится ночью голубой Как за синей птицей еду за тобой За тобою как за синей птицей… Народ, чинно сидевший за столиками, споро их покинул и ринулся в танцевальный круг, меняя невозмутимость и лоск на полную раскованность и эйфорию. За ними тотчас последовали и Вольская с Сержем.

— Покажи им, как в самом деле надо танцевать под эту песню! — воскликнула Иветта.

— Они и сами с усами! — прокричал Сергей. — Отжигают не по детски!

Молодцы! Но все-таки, совсем оживившись, стал раскручивать изящную и ловкую даму туда и сюда, дошел до «вертушки», перестукивания попами, тесных сплетений и притираний тел и, в конце концов, многие бросили танцевать и стали во все глаза смотреть на совсем продвинутую пару.

Аплодисменты в итоге достались и певцу и Сержу с Иветтой. Потом были новые исполнители и новые песни с танцами, в ходе которых баронессе все же позволили спеть «Шизгару», а потом она вытолкнула на эстраду Сержа (которого успели оценить многие дамочки) и он спел несложную для исполнения, но душевную песню «Смоки» про любовь бедного студента Жан Клода к элитной девушке Мари.

— Я скажу им, что это все твои песни! — воспламенилась Иветта.

— Задушу! — состроил зверское лицо Сергей. — Веришь?

— С тебя станется, — вдруг согласилась баронесса. — Отрубил же Потоцкому руки и не поморщился, наверно, злодей…

Глава сорок третья, в которой героя теребят три силы и он становится бароном

Наутро Сергей связался со Светозарой из гостиницы (в которую только что заселился) по соответствующему артефакту и прибыл в Кремль. Графиня ждала его на входе, прилюдно обняла и повела сначала в свои аппартаменты.

— Ты гений! — сказала она после лобзаний. — Я в тебе не обманулась. Но зачем ты отрубил ему руки?

— За то, что он осмелился протянуть их к тебе, будучи полным распутником! Чему я получил явные доказательства. А еще за то, что он тянет их к вашему симпатичному государству — на это тоже имеется артефакт.