Драгоценности солнца - [2]

Она глубоко вздохнула, выпрямила плечи.

— Второй выход, — пробормотала она, — закончить то, что начала.

Джуд повернула ключ в зажигании и, послав короткую молитву о том, чтобы никого не убить этой чертовой машиной, включая саму себя, выехала со стоянки.

Всю дорогу она пела, по большей части, чтобы удерживать себя от громкого крика всякий раз, когда она доезжала до очередных поворотов, которых ирландцы называют окольными.

У нее, кажется, уже кипят мозги, она начинает путать, где лево, а где право и постоянно представляет, как ее VOLVO врезается в машины ни в чем не повинных людей — нет уж, лучше она будет петь, любую мелодию, крутящуюся в ее голове, лишь бы отвлечься.

Проезжая от Дублина до графства Уотерфорд, она изо всех сил распевала гимны, песни Ирландских пабов и так подпевала Мигу Джагеру, что он наверняка поседел бы, услышав это.

После чего Джуд немного успокоилась. Очевидно, дорожные Боги были так потрясены этим шумом, что решили помочь ей и никакие машины не выскакивали перед ее автомобилем. Возможно, это было влияние придорожных часовен Девы Марии, встречающихся на её пути. В любом случае, движение нормализовалось, и она даже почти начала получать удовольствие от путешествия.

Зеленые холмы также мерцали под солнечным светом, как переливается внутренняя часть морских ракушек, и простирались все дальше и дальше в тень больших, темных гор. Их громады растянулись прямо под небом со слоистыми облаками и такого перламутрового цвета, какой скорее можно увидеть на картинах, а не в реальности.

Картинах, по ее мнению, столь великолепно выполненных, что, когда долго смотришь на них, проникаешь в их красоту, таешь в неповторимых цветах и формах, созданных автором в силу его блестящих способностей.

Именно это видела Джуд, если осмеливалась на секунду отвести глаза от дороги. Блеск и внушающая страх ошеломительная красота, тревожащая сердце всякий раз, когда оно успокаивалась.

Невероятная зелень лугов была нарушена беспорядочно выстроенными оградами и видом чахлых деревьев. Пятнистые коровы и косматые овцы лениво паслись на лугу, вдали слышалось гудение тракторов. И тут, и там виднелись аккуратные дома, рядом с которыми на веревках сушилось белье, и в палисадниках горели ярким пламенем различные цветы.

А также таинственные стены разрушенного аббатства, хотя и сломленного, но в тоже время гордо стоящее напротив этого великолепного поля и словно ожидающее время, когда сможет возвратиться назад.

Что бы она почувствовала, если бы пересекла луг и подошла к этим гладким камням? Смогла бы ощутить вековые отпечатки ног, прошедшие те же шаги, что и она? Сможет ли услышать, как хотела того бабуля, музыку и голоса, звуки сражений, плач женщин и смех детей, жизнь людей, так давно умерших?

Конечно, Джуд никогда не верила в подобные вещи. Но здесь, с этим мерцающим светом и воздухом, это казалось почти возможным.

От разрушенного величия к очарованию простой земли. Соломенные крыши, каменные кресты, замки, а затем деревни с узкими улочками и символами, начертанными на гаэльском языке.

Как-то она увидела мужчину, который гулял со своей собакой на той стороне дороги, где росла высокая трава и лишь небольшие знаки предупреждали о лежащих щепках. На мужчине и охотничьем псе были одинаковые маленькие коричневые шляпы, которые Джуд нашла абсолютно очаровательными. Она долго держала эту картину в уме, завидуя такой свободе и жизни.

Представляла, как бы они гуляли весь день. И им было бы неважно: солнце за окном или дождь. А затем шли бы домой пить чай в маленьком коттедже с соломенной крышей и ухоженным садом. У собаки была бы за домом своя будка, но чаще всего она лежала бы возле огня у ног хозяина.

Джуд тоже хотела бы пойти на те поля с преданной и верной собакой. Просто гулять и гулять до тех пор, пока она не захочет сесть. А затем, сидеть, пока не захочет снова гулять. Это была идея, которая ослепляла ее. Делать все то, что она захочет и когда захочет, без чьего-либо указания.

Это было так необычно для Джуд — такая простая, ежедневная свобода. Она боялась, что сможет найти все это, сможет дотронуться кончиками пальцев до посеребренного края мечты, а затем все испортит.

Поскольку дорогу шла вдоль побережья Уотерфорд, Джуд мельком видела синий шелк моря, иногда становившего насыщенного зеленого или серого цвета возле песчаного берега.

Напряжение в ее плечах стало потихоньку спадать. Руки немного расслабились на руле. Эта была та Ирландия, о которой ей рассказывала бабушка. Тот цвет, та драма, тот мир. Джуд поняла, что это именно то, из-за чего она, наконец, сюда приехала. Она должна узнать, где были ее корни до тех пор, пока узы не были разорваны.

Теперь Джуд была рада, что не струсила и не вернулась в Чикаго.

Тем более, разве не она почти три с половиной часа управляет автомобилем без каких-либо неприятностей? Правда, небольшое затруднение на повороте, когда она чуть не врезалась в машину с туристами, Джуд не считала неприятностью.

В конце концов, все остались живы и невредимы.

Она уже почти на месте. По крайней мере, она уже видела указатель деревни Ардмор