Драгоценная ты - [80]

Ты снова закрываешь глаза. Мол, разговор закончен, вы свободны. Какая наглость! После всего, что ты натворила. После того, как я подарила тебе жизнь.

— Ты сделала мне много гадостей. Я пришла узнать почему.

Ты смотришь на меня единственным глазом, и сквозь отек и синяки вдруг прорывается знакомый хитрый огонек.

— Некоторые гадости сделала не я…

— Может, хватит увиливать?

— Письма… — произносишь ты и внимательно на меня смотришь.

— Что «письма»? Это надо Азифа спросить…

— Я и спросила.

Смотришь не мигая.

— Он звонил после увольнения. Угрозы посылал не он.

— Естественно, он будет отрицать.

— Будет. Потому что это не он. Я знаю — кто. И вы знаете.

Я пугаюсь и перехожу в наступление:

— Да? А случайно не знаешь, кто взял мою корпоративную карту и закупился на десять тысяч?! Кто подставил меня перед сотнями зрителей на церемонии?

— Гибнут в потасовках…

— Что?!

— «Сколько молодежи перебито» — было написано в последнем письме. Парень на вечеринке сказал нечто подобное, когда вы вытащили кокаин. Только другими словами. А тут «молодежи». Явно писал кто-то старый, пытаясь сойти за молодого.

— Азиф… — начала я.

— Нет, не Азиф. Вы заходили в его почту и сами писали себе письма.

— Полный бред.

— Он хотел меня, а не вас. И вам это не нравилось. Зато нравилось иметь кое-что против Джеммы — доказательство, что она не справляется с обязанностями руководителя. А когда Джемма заподозрила меня, вы еще больше обрадовались.

Выследили. Поймали с поличным.

— Кэтрин, раз в жизни скажите правду! И тогда я тоже что-нибудь вам расскажу. Может быть.

Я отхожу подальше, в изножье кровати. Не могу смотреть на тебя. Какая страшная несправедливость… Почему даже на больничной койке, избитая и переломанная, ты заставляешь меня умирать от страха?

— Я была в полном отчаянии, Лили. Ты не представляешь…

— Думаете, мне легко живется? Думаете, я виновата в ваших неудачах? Вы считаете, что пострадали, и мстите всем подряд. Раните людей и даже не осознаете! — говоришь ты с неожиданной злобой, то и дело морщась от боли.

— Я? Это меня ранили! Я столько сделала для Азифа, а он пять минут с тобой поболтал и тут же сбежал. И до нашей встречи моя жизнь была сплошным разочарованием — работа, семья, даже собственное тело. Я всегда хотела большего, думала — чего-то добьюсь…

— Но ведь у вас было многое! Неужели вы и теперь этого не поняли?

— Значит, ты хотела научить меня благодарности? Давай, я внимательно слушаю. Ты разбила мне жизнь за неблагодарность?

Ты с трудом поворачиваешь голову к тумбочке, на которой стоит пластиковый стаканчик с трубочкой, и шумно пьешь. Тебе больно глотать, ты закрываешь глаза и морщишься. Я смотрю на тебя, не отрываясь, крепко вцепившись в спинку кровати, жду продолжения. Окидываешь меня с головы до ног единственным глазом и говоришь:

— Я устала, Кэтрин. И Джемма сейчас придет… Давайте отложим.

— Ну уж нет!

— Простите. Ужасная сонливость от лекарств. Мне надо отдохнуть. Приходите в другой раз.

— Я, по-твоему, полная идиотка? Если я уйду сейчас, меня больше не пустят — ты уж позаботишься. Ты ничего не собиралась мне рассказывать, да? — Ты опускаешь взгляд. — Ты же понимаешь, Лили, как мало на самом деле стоит твоя жизнь?

В тишине я слышу, как учащается твое хриплое дыхание. Тебе не нравится, что я беру верх. Терпеть не можешь, когда побеждает кто-то другой. — Ты дешевка, Лили. Даже если тебя вылечат, чудесная грудь обвиснет, зубы пожелтеют, а больше ничего и нет. На смену придут девочки помоложе и поумней, и тебя сдвинут. Иэну ты бы очень быстро наскучила, поверь.

— Ошибаетесь.

— К счастью для тебя, Иэна больше нет, и рассудить некому. Ты прибрала к рукам обе квартиры, и когда ты состаришься, он не выкинет тебя на улицу, как выкинул меня.

— Не сравнивайте меня с собой! И неужели вы думаете?.. Я понятия не имела, что он изменил завещание. Зато я знаю — почему он это сделал.

— Ой, да ладно! Ты была в курсе. Наверняка капала ему на мозги, нашептывала на ушко.

— Я беременна.

Я стояла, словно громом пораженная. Только крепче ухватилась за спинку кровати, чтобы не упасть.

— Срок маленький — всего шесть недель, но я ношу ребенка Иэна, — сообщаешь ты с притворно-сочувственной улыбочкой.

— Точно его?

— Да, и кстати, плод не пострадал. Видите, меня бы Иэн на улицу не выкинул.

Мне кажется, я вот-вот потеряю сознание.

— Несправедливо, несправедливо… — твержу я себе под нос.

Моя слабость придает тебе сил. Я вся сжимаюсь и чувствую, что ты грозно нависаешь надо мной, хотя ты всего-то чуть-чуть приподнялась на локтях.

— Еще как справедливо! Вы остались одна, и никто вам не поможет. И будете одиноки до конца своих дней. А мне из-за вас придется растить ребенка без отца. Знаете почему?

Сейчас ты нанесешь решающий удар…

— Потому что вам не хватило терпения дождаться, когда он умрет от пьянства.

Последний раз настолько беспомощной я была в детстве, на ферме.

Тогда я нашла в себе силы.

Мать спросила, откуда берутся камни. Кто-то вытаскивает булыжники и бросает их на дорожку, по которой она ездит на квадроцикле к дальнему пастбищу. Нет ни ураганов, ни диких животных. Откуда тогда? Не знаю ли я, кто или что подвергает ее жизнь опасности? Я посмотрела ей прямо в лицо, пожала плечами и твердо ответила: не знаю.