Дозоры. От Ночного до Шестого - [6]

И не свиной, не коровьей, а именно человеческой. Будь проклята охота…

«Ты должен пройти через это, – сказал шеф. – Пять лет в аналитическом отделе – многовато, не находишь?» Не знаю, может, и многовато, но мне нравится. В конце концов, сам шеф уже больше ста лет оперативной работой не занимается.

Я пробежал мимо светящихся витрин, уставленных поддельной «гжелью», заполненных бутафорской едой. Мимо по проспекту неслись машины, шли редкие прохожие. Это тоже было подделкой, иллюзией, одной из граней мира, единственной доступной для людей. Хорошо, что я не человек.

Не прерывая бега, я вызвал сумрак.

Мир вздохнул, расступаясь. Будто ударили по мне со спины аэродромные прожекторы, высекая длинную тонкую тень. Тень клубилась и обретала объем, тень тянула в себя – в пространство, где вообще нет теней. Тень отрывалась от грязного асфальта, вставала, пружинила, будто столб тяжелого дыма. Тень бежала передо мной…

Ускорив бег, я пробил серый силуэт и вошел в сумрак. Краски мира стали тусклее, а машины на проспекте будто замедлились, завязли.

Я приближался к месту своего назначения.

Нырнув в подворотню, я уже готов был увидеть развязку. Неподвижное, опустошенное, выпитое тело мальчика и исчезающих вампиров.

Но я успел.

Мальчик стоял перед девушкой-вампиршей, уже выпустившей клыки, и медленно стаскивал шарф. Вряд ли ему сейчас страшно – Зов заглушает сознание начисто. Он скорее мечтает о прикосновении острых сверкающих клыков.

Рядом стоял парень-вампир. Я сразу почувствовал, что в паре он главный: именно он инициировал девушку, именно он натаскивал ее на кровь. И самое мерзкое: у него была московская регистрационная метка. Вот скотина!

Зато у меня прибавилось шансов на успех…

Вампиры повернулись ко мне, но растерянно, еще не понимая, что происходит. Мальчик был в их сумраке, я не мог, не должен был его видеть… как и их самих.

Потом лицо парня начало разглаживаться, он даже улыбнулся – дружелюбно, спокойно.

– Привет…

Он принял меня за своего. И не стоило его винить за ошибку: сейчас я действительно был одним из них. Почти. Неделя подготовки не прошла даром: я стал чувствовать их… но и сам почти перешел на Темную сторону.

– Ночной Дозор, – сказал я. Протянул вперед руку с амулетом. Он разряжен, но это не так-то легко почувствовать на расстоянии. – Выйти из сумрака!

Наверное, парень подчинился бы. В надежде, что я не знаю о тянущемся за ним кровавом следе, что дело удастся классифицировать как «попытку неразрешенного взаимодействия с человеком». Но девушка не имела его выдержки и не способна была что-либо соображать.

– А-а-а-а!!! – С протяжным воем она бросилась на меня. Хорошо еще, что не впилась зубами в мальчика: она сейчас была невменяема, как наркоман в ломке, у которого выдернули из вены едва вколотый шприц, как нимфоманка, с которой слезли за миг до оргазма.

Для человека рывок был слишком быстрым, парировать его не смог бы никто.

Но я был с вампиршей в одном слое реальности. Вскинул руку и плеснул из початого шкалика прямо в исковерканное трансформацией лицо.

Почему вампиры так плохо переносят алкоголь?

Угрожающий вопль перешел в тонкий визг. Вампирша закрутилась на месте, колотя руками по лицу, с которого пластами сходили кожа и сероватое мясо. А вампир повернулся и бросился бежать.

Все складывалось даже слишком просто. Регистрированный вампир – это не залетный гость, с которым пришлось бы сражаться на равных. Я швырнул бутылкой в вампиршу, протянул руку и поймал послушно раскрутившуюся нить регистрационной метки. Вампир захрипел, хватаясь за горло.

– Выйди из сумрака! – крикнул я.

Кажется, он понял, что дело пошло уж совсем плохо. Кинулся на меня, пытаясь ослабить давление нити, в движении выпуская клыки и трансформируясь.

Будь амулет полностью заряжен, я бы просто его оглушил.

А так пришлось убивать.

Метка – слабо светящаяся голубым печать на груди вампира – хрустнула, когда я послал беззвучный приказ. Энергия, вложенная кем-то куда поспособнее меня, хлынула в мертвое тело. Вампир еще бежал. Он был сыт, крепок, и чужие жизни еще подпитывали мертвую плоть. Но сопротивляться удару такой силы было невозможно: кожа ссохлась, пергаментом обтянув кости, из глазниц потекла слизь. Потом переломился позвоночник, и дергающиеся останки рухнули к моим ногам.

Я обернулся – вампирша уже могла успеть реанимироваться. Но опасности не было. Огромными скачками девушка бежала через двор. Из сумрака она так и не вышла, и увидеть это потрясающее зрелище мог лишь я один. Ну и собаки, конечно. Где-то в стороне заливалась истеричным лаем мелкая псина, скованная сразу и ненавистью, и страхом – всеми теми чувствами, что собачий род испокон веку питает к живым мертвецам.

Преследовать вампиршу не было сил. Потянувшись, я снял слепок ауры – иссушенной, серой, затхлой. Найдем. Никуда теперь не денется.

А где же мальчик?

После выхода из сумрака, созданного вампирами, он мог либо упасть в беспамятстве, либо войти в ступор. Но в подворотне его уже не было. Мимо меня он пробежать никак не мог… Я выскочил из подворотни во двор и действительно увидел мальчика. Улепетывал он едва ли не быстрее вампирши. Ну молодец! Чудесно. Помощи не требуется. Плохо, что он запомнил все происходящее, но кто поверит маленькому мальчику? А к утру все уже поблекнет в его памяти, сгладится, превратится в нереальный кошмар.