Дождик, дождик, перестань - [4]

Но вот ее примеру последовали и другие операторы РБТ. И что же получилось? Абсолютный хаос и полная неразбериха. Помните ли вы это время? Держу пари на все варенье ваших бабушек, джентльмены, что помните.

Тогда вмешался конгресс и принял закон, определяющий погоду на каждый день недели. Посмотрим, насколько верно я его помню? В субботу и воскресенье - тепло и солнечно, но не слишком жарко, это уж само собой разумеется. Проливной дождь по понедельникам. Помните, как взвыли домохозяйки по всей стране, когда они впервые услышали об этом? Но Ассоциация женских клубов грудью встала - нет, нет, сенатор, я и не думаю паясничать - грудью встала на защиту этого закона. Они утверждали, что хороший ливень в понедельник смоет всю грязь, оставшуюся после воскресного пикника, и будет способствовать украшению внешнего вида страны. Даже добавляю я от себя - ценой того, что белье останется грязным.

Сдается мне, что газовые компании и фабриканты электросушилок для белья также провели немалую закулисную работу. Разве они не взвинтили свои цены сразу же, как только законопроект был принят?

Как бы там ни было, после понедельника, во вторник и среду закон предписывал переменную облачность без осадков и легкий ветерок, затем снова проливной дождь в четверг и отличную погоду по пятницам - специально для всяких переутомившихся крупных шишек, любящих начинать уик-энд заблаговременно.

Но тут всякие влиятельные группы принялись оказывать на конгресс давление и каждая тянула в свою сторону. Я не хочу долго разглагольствовать о системе нашего законодательства, но, по-моему, правительство давно уже могло бы понять, что нельзя беспредельно испытывать терпение народа.

Итак, конгресс отменил свой первый закон о погоде. И немедленно издал новый, еще хуже первого. Кажется, можно было бы чему-нибудь выучиться на собственных ошибках. Но нет. Стоит им только начать заниматься предписаниями и постановлениями, как они уже просто не могут остановиться. И в конце концов был принят совсем уж кошмарный закон, предписывающий каждый день теплую безоблачную погоду и легкий дождик с полуночи и до восхода солнца. Вот вам прекрасный образчик щедрости наших законодателей! До чего же они не понимают человеческую натуру! Приношу своя извинения всем собравшимся здесь сенаторам и конгрессменам. Но вы должны согласиться, что как бы завлекательно ни расписывали этот законопроект его сторонники, изо всей затеи ровно ничего не вышло.

Господа, я должен сделать вам одно признание, но прежде мне бы хотелось рассказать вам маленький эпизод из моей жизни. Этот эпизод носил сугубо личный характер, но он имеет отношение к тому, что я собираюсь рассказать потом, так что прошу вас запастись терпением. И к тому же, как справедливо заметил господин президент, спешить-то нам все равно некуда.

Однажды утром, месяцев пять спустя после принятия закона "Солнце каждый день", я спустился в ресторанчик моей гостиницы, где я имел обыкновение завтракать, взгромоздился на высокий стул за стойкой и крикнул официантке:

- Омлет "солнышко" и как следует прожарить!

Официантка, нахальная рыжая девица, и ухом не повела, но я решил, что поскольку я из месяца в месяц прошу здесь один и тот же завтрак, она уже наизусть знает мой заказ, Я принялся спокойно ожидать свой омлет, и вдруг обратил внимание, что все ставни на окнах наглухо закрыты. Я дотянулся до ближайшего окна и открыл их. Лучи утреннего солнца, искрясь и отражаясь от еще мокрой после ночного дождя мостовой, хлынули в комнату.

Но тут из-за моего плеча протянулась веснушчатая рука с облупившимся серебряным маникюром и захлопнула ставни. Я обернулся. Передо мной, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, стояла рыжая официантка.

- Нам здесь не нравится, когда открывают ставни, - громко произнесла она, - и омлета "солнышко" мы тоже здесь больше не держим, господин профессор.

- Это еще почему? - спросил я.

Она хрипло расхохоталась, и, к моему смятению, я услышал, как к ней присоединились все посетители.

Официантка повернулась к ним.

- Видели его, - сказала она, показывая на меня через плечо большим пальцем, - "солнышка" ему захотелось. Словно нас и без того мало поджаривают. А он еще интересуется, почему?

Она снова повернулась ко мне.

- Уж кому-кому, а вам бы следовало догадаться, господин профессор, продолжала она глумиться надо мной.

Я не имел ни малейшего представления, почему я должен отказаться от омлета. Я ем его каждое утро много лет подряд. Но со всех сторон раздавались недоброжелательные смешки, и это меня скорее обескуражило, чем разозлило.

- Ну, тогда дайте яйца вкрутую, - пробормотал я, заикаясь.

- Ха! Теперь ему вкрутую захотелось, - фыркнула официантка, перегнувшись через стоику. - Нет уж, профессор, вкрутую тоже не будет. Если вы так хотите яичек, вам их подадут всмятку. И холодными!

Так вот, по натуре я человек миролюбивый. Публичные скандалы я даже видеть не могу, а не то чтобы принимать в них участие. Но я терпеть не могу яиц всмятку. Особенно холодных.

Я слез со стула, дрожа от негодования.

- Что ж, тогда я позавтракаю в другом месте, - сказал я ледяным голосом, который вдруг задрожал, словно у провинившегося школьника.