Дожди на Ямайке - [32]

Но не психоанализом, пусть самым неправильным и элементарным, занимался в тот момент Федер. Что же такое очень важное промелькнуло в словах Дональда?

- Подожди, - резко прервал он Дональда. - Ты мне вот что скажи. Почему ты уверен, что за тобой следят?

Дональд, уже третью порцию жербы допивший, высказавший почти все, но уверенный, что только начал, перебивание воспринял с раздражением, с разочарованием даже.

- Чего это ты мне не веришь? - взвился он. - Сам, что ли, не замечал слежку? Они следят! Я тебе говорю, они за всеми поголовно следят!

Вот оно, сказал себе Федер, вот чего я не понимал.

Дональд, возбужденно что-то доказывая, стал неожиданно агрессивен, но Федер его просто не замечал. Он совсем проснулся, он забыл об усталости, будто впрыснули ему десятиоктавную наркомузыку - Федер чувствовал, что вот точно, совсем точно он нашел решение проблемы стукачей.

- Знаешь что? - сказал он Дональду, опять прервав его на полуслове. Ты сейчас, пожалуйста, помолчи. Ты... как, черт тебя побери, как тебя зовут?

- А? - возмущенно спросил Дональд. - Ты что, даже...

- Помолчи. А лучше всего уходи. Очень важно, прошу, пожалуйста! Убирайся вон, и немедленно!

Ворча под нос угрозы, Дональд оскорбленно убрался.

Решение было простым, как убийство. Просто посадить на каждого куафера по "стрекозе". И соответственно проследить.

Права человека. Эта древняя формула ни разу не приходила на ум Федеру. Подобно строкам еще более древних заповедей, написанных на мертвом языке и туманно переведенным, подобно этим вот заповедям, тезис о правах человека для слуха современного человека и тем более куафера воспринимался как что-то первобытно-наивное. О каких еще, черт побери, правах можно говорить, если людей вокруг без малейших сомнений крошат в капусту? О каких таких правах речь, когда людям нет места, где они могли бы хоть приблизительно по-человечески жить?

И все-таки.

И все-таки именно эта идея, вбитая в каждого человека чуть ли не с молоком матери, именно идея о нерушимости прав человека, от рождения ему данных, не позволяла Федеру долгое время даже под страхом смерти задумывать слежку за своими людьми. Без всякого душевного неудобства он готовил своим врагам ужасную смерть, мысль о недопустимости убийства, насилия, слежки, нарушения прав человека в отношении врагов показалась бы ему смешной и вредной, однако идея о слежке за своими блокировалась его сознанием рефлекторно.

Такая простая мысль!

Но вот блок оказался порушен, и выяснилось, что планировать слежку за своими очень легко...

- Я правильно понял? - перепуганно спросил наутро Антон. - Всех?

- Правильно, правильно! - ответил Федер. - Как это мне раньше-то...

Антон недовольно покачал головой:

- Ну и ну!

- У тебя есть другие предложения?

12

Вспоминая, Федер удивится потом, что ему не составило никакого труда уговорить Антона замахнуться на священные права человека. Собственно, он его даже и не уговаривал: просто распорядился немедленно подготовить весь остаток "стрекоз" к слежке за собственными куаферами.

- Вы хоть понимаете, на что можете напороться с такой слежкой? Вы хоть догадываетесь, чем они могут заниматься?

- Это их личное дело. Ни я, ни ты, надеюсь, о чем-то очень личном знать не будем. Пусть твои интеллекторы ищут только информаторов Аугусто. Остальное меня не интересует.

Они помолчали, неотрывно глядя друг другу в глаза, и секунд через тридцать Антон сказал:

- Тогда чего сидим? Или дел мало?

Провернуть такую операцию оказалось одно удовольствие. Уже к полудню того же дня взлетели "стрекозы", неотличимые с первого взгляда от мошкары. А ее действительно день ото дня становилось все больше, и уже надо было что-то предпринимать.

Темное облачко вылетело из окошка интеллекторной. Федер с Антоном провожали его удовлетворенными и немного смущенными взглядами.

- Да-а, - протянул Антон.

- Да-а, - отозвался Федер. - Я думаю, это не может не сработать.

Облачко взлетело и растаяло - "стрекозы" разлетелись по своим целям.

Вот одна закружилась над непокрытой головой Андрона, спикировала, запуталась в жесткой, почти проволочной шевелюре, прочно присосалась к двум соседним волоскам - шанс, что ее вычешут расческой, был минимален, да и не пользовался расческой Андрон уже две недели. Еще несколько штук сели на его одежду, изменили цвет, замерли.

На Соленого Уго, хотя уж его-то никто не подозревал, село четырнадцать "стрекоз". Такой прокол в другое, время стоил бы матшефу очень дорого Федер перерасхода этих микроаппаратов не переносил. К тому же в этом случае риск их обнаружения увеличивается вдвое-втрое. Это не говоря уже о том, что на проборе "стрекозы" чрезвычайно ценились.

Дональду достались всего две "стрекозы" - сказалась беседа с начальством, ни за что бы не пошел стукач к Федеру с такими разговорами, полагал сам Федер. Одна тут же вышла из строя - редкое событие, - отчего интеллектор поднял настоящую панику. Для интеллектора Дональд был так же подозрителен, как и все остальные.

Интеллектор, как ему и ведено было, анализировал только ту поступающую с новых "стрекоз" информацию, которая могла так или иначе свидетельствовать об установлении носителем микроаппарата контактов с людьми Аугусто, об их работе на врага. Но, будучи любопытными и наделенными эмоциями, "стрекозы", конечно, любовались ненужными для анализа картинками, жалели, что о них нельзя сообщать, и, несмотря на дефицит времени, откладывали их в дальние уголки своей необъятной памяти. Хотя и нельзя перегружать память (это снижает скорость обработки полезной информации), но никто не знает, что может понадобиться людям в дальнейшем, поэтому надобно иметь свое собственное мнение о событиях и соответственно по собственному разумению складировать информацию, даже если об этом никто не просит.