Дождь над Гамбургом - [4]

Шеф проводил его до дверей и вернулся.

— Ну, что ты думаешь? — спросил он, глядя в упор на Шавасса.

— Все будет зависеть от Мюллера. У нас на него что-нибудь есть?

— Я проверил досье, — сказал шеф. — Похоже, что этот контакт первый. Во всяком случае, описания наружности у нас нет, да и он может использовать другую фамилию.

— Он упомянул о своих отношениях с Шульцем?

— Это также остается для нас полнейшей загадкой.

Шавасс взял конверт с паспортом и деньгами и положил его в карман.

— А как насчет немецкой разведки? Они в курсе? — поинтересовался он.

— Вначале я хотел предупредить их, но потом решил этого не делать. Не стоит мешать карамель с супом. Если все пойдет наперекосяк и ты решишь, что должен воспользоваться помощью, звони мне сюда. Спросишь мистера Тэйлора, назовешься Каннигэмом. Скажешь, что бизнес тю-тю и необходима помощь. Тогда я подключу к делу немецкую разведку.

Шавасс кивнул и собрался уходить.

— Теперь, похоже, все. Думаю, что последую примеру сэра Джорджа и вернусь к себе. Посплю. — Однако у двери он остановился и спросил: — Кстати, насколько я могу на него полагаться?

— На сэра Джорджа Харви? — Шеф задумался, — Что я могу тебе сказать? Человек он влиятельный, а международные скандалы нам ни к чему. Думаю, что ты сам разрешишь эту проблему, если потребуется помощь. Знаешь, во время войны он здорово поработал в министерстве.

— Постараюсь без надобности не дергать его, но если потребуется человек для большей правдоподобности — не взыщите.

— Я тоже об этом подумал, — сказал шеф. Он обошел стол и протянул руку. — В общем, Пол, удачи. Подозреваю, что на сей раз она тебе особенно пригодится. В любом случае после этого задания я добьюсь твоего отпуска.

— Вот уж в чем я не сомневаюсь, — иронично заметил он и закрыл за собой дверь, прежде чем шеф смог ответить.

Джин Фрезер уже ушла и судя по порядку на столе и зачехленной машинке, до завтрашнего утра. Пол медленно спускался по лестнице, до мельчайших деталей воспроизведя весь разговор, вспоминая каждую реплику, оброненную шефом или сэром Джорджем, собирая их в единое целое. На улице его ждала машина, и Пол, устроившись рядом с шофером, весь путь до дома сидел, погрузившись в мысли. Его озадачила одна вещь. Если вообще все дело не было высосано из пальца, то почему именно сейчас Каспар Шульц решил опубликовать свои мемуары?

Война закончилась пятнадцать лет назад, и все эти годы Шульц успешно избегал розысков со стороны разведок всех великих держав. Зачем же теперь раскрываться, прекрасно понимая, что таким образом он подвергнется величайшей опасности, спровоцирует охоту на себя?

Шавасс продолжал думать об этом и дома, раздеваясь, чтобы лечь спать, но пока эта загадка была для него неразрешима.

Пол выпил кофе и улегся в постель. Было три часа ночи, и дождь дробно стучал в стекло. Пол закурил сигарету и открыл конверт, врученный ему шефом.

Паспорт был сделан отменно. Почти все, указанное в нем, было правдой, кроме отдельных деталей и профессии. Выходило, будто Шавасс несколько раз побывал на континенте и даже в Штатах. Пол быстро запомнил даты выездов и стал изучать остальные документы.

Билеты и дорожные чеки оказались в полном порядке. В конверте лежали водительские права, а также членский билет в местный клуб. Наконец, из конверта выпали несколько деловых писем и одно, очень пылкое, от девушки по имени Синтия.

Это Пол прочел с интересом. Отличное оказалось письмецо, ему понравилось. Интересно, подумал он, неужели шеф поручил написать его Джин Фрезер? Когда он наконец потушил свет и удобно устроился в постели, на губах его играла улыбка.

2

Поезд замедлил ход на подступах к Рейну, Шавасс отложил книгу и взглянул на часы. Было одиннадцать вечера. В Оснабрюке они будут примерно через час.

Поезд остановился, и Пол, накинув пиджак, вышел из купе. Проводник открыл дверь вагона и шагнул на платформу. Подчиняясь непонятному импульсу, Шавасс последовал за ним и встал рядом, с удовольствием втягивая в легкие леденящий ночной воздух.

Платформа, казалось, вымерла, никто не сходил и не садился на поезд. Пол уже намеревался уйти обратно, когда из зала ожидания вышла группа мужчин и направилась прямо к нему.

Шедший впереди был высоким, тяжеловесным мужчиной с лицом, будто вырезанным из стали, и глазами, словно ледышки. За ним следовали двое носильщиков в белой униформе с человеком на носилках. Замыкавший шествие был в мягкой шляпе «Хомбург» и дорогом плаще с меховым воротником. Его изможденное, костистое лицо наполовину скрывала аккуратно подстриженная черная борода, выглядевшая так, словно ее недавно выкрасили.

Шавасс посторонился, и носильщики аккуратно задвинули носилки в купе, соседнее с купе Пола. Двое мужчин зашли следом и закрыли за собой дверь.

Вернувшись в коридор, Шавасс с интересом обернулся к проводнику, шедшему за ним.

— И что это такое? — спросил он на немецком.

Тот пожал плечами.

— Тот крутой, который шел первым — инспектор Штейнер из гамбургской полиции. Бородатого зовут Крюгер — он один из знаменитейших врачей Гамбурга.

— А тот, на носилках?

— Это преступник, которого они сопровождают в Гамбург, — ответил проводник. — Он был ранен в перестрелке с полицией, и теперь доктор Крюгер наблюдает за его здоровьем во время транспортировки.