Дождь над Гамбургом - [30]

— Всему свое время, друг мой, — вкрадчиво проговорил Нагель. — Всему свое время. Сначала я дам вам перекинуться словечком с Мюллером. Может быть, вы сумеете его образумить.

— Не знаю, каким образом мои слова смогут его образумить? Особенно после того, как вы, наверняка, над ним поизмывались.

Лицо Нагеля стало серьезным и недобрым.

— Вы должны донести до него, что мое терпение истощилось, ясно? — Он обратился к остальным. — Может быть, все пойдем? Мне думается, что встреча может оказаться исключительно интересной.

Штайнер открыл дверь и вышел первым, за ним — Шавасс, потом Крюгер, а замыкал шествие Нагель. Пройдя холл, они стали подниматься по широкой мраморной лестнице на галерею. Откуда-то из глубин замка донесся тоскливый лай собак, и чувствуя, как мурашки поползли по коже, Пол подумал, сможет ли он когда-нибудь выбраться отсюда живым.

Одолев лестницу, вся компания, наконец, оказалась на верхней галерее, и двое охранников, сидевших друг против друга и читавших газеты, поднялись и вытянулись по стойке «смирно». Это были здоровые загорелые ребята, каких специально подбирают, учитывая два качества: хорошо развитую мускулатуру и отсутствие мозгов. По приказу Крюгера они отправились на кухню, не проронив ни слова.

Когда охранники скрылись, доктор, льстиво посмеиваясь, предложил Нагелю:

— Может быть, прежде чем говорить с Мюллером, позволим ему повидаться с дружком? У них может не оказаться другой возможности.

— Ради Бога, мой дорогой Крюгер. Ради Бога, — ответил Нагель.

Доктор распахнул дверь, возле которой они стояли, и впихнул Шавасса внутрь.

Комната была недурно обставлена и выглядела бы приятно, если бы не решетки на окнах. Лежащий на кровати Хардт при виде посетителей спустил ноги на пол и встал.

Его правая рука покоилась в петле-перевязке, а лицо было бледным и перекошенным. Он как-то дико взглянул на Шавасса, что-то лихорадочное метнулось в его покрасневших глазах, а на губах появилась вымученная улыбка.

— Значит им и тебя удалось схватить, Пол?

— Как видишь. Ты в порядке?

— Не просто в порядке, а дьявольски хорош! — оживленно сказал Крюгер. — Не правда ли, герр Хардт? Небольшая рана в плече. Я лично занимаюсь ее лечением.

— Без наркоза. — Хардт посмотрел на Шавасса. — Он все еще ребячится. Никак не может повзрослеть. Любит отрывать мухам крылышки и всякое такое.

Крюгер нарочно положил руку на раненое плечо и сильно сжал его. На лбу Хардта появились капли пота, и, стиснув зубы, он снова повалился на кровать.

— Чуть позже я снова к вам зайду, — пообещал Крюгер. — И когда мы закончим курс лечения, надеюсь, вы поймете, как необходимо в некоторых случаях держать язык за зубами.

Он развернулся, выпихнул Шавасса из комнаты и приказал Штайнеру запереть дверь. Они прошли в дальний конец галереи и остановились перед последней дверью.

Нагель произнес:

— Герр Шавасс, у вас пять минут. Надеюсь, что Мюллер вас послушается — ведь это ради его же собственного блага…

Дверь распахнулась, и Шавасса сильным пинком втолкнули в комнату. Замок щелкнул, Пол сделал несколько шагов вперед.

Комната оказалась огромной и необставленной. В центре стоял металлический операционный стол, намертво привинченный к полу, с него свисали кожаные ремни, чтобы удерживать «пациента» в неподвижности.

Мюллер лежал на раскладушке прямо под зарешеченным окном. Шавасс прошел к нему, сел рядышком. Мюллер открыл глаза и уставился на Пола.

На вид ему было лет сорок, голова его походила на череп, обтянутый пергаментной кожей. На первый взгляд следов истязаний заметно не было, и Шавасс приподнял простыню. Мюллер лежал голым, его тело было исполосовано свежими рубцами и покрыто ярко-красными желваками. Били его, судя по всему, нещадно.

Какое-то время он безучастно наблюдал за Шавассом, а затем, словно включилась какая-то лампочка, в его глазах появился страх. Со слабым стоном он попытался отстраниться, но Пол тихонько сказал:

— Не бойтесь, Мюллер. Я не из их компании.

Тот облизал потрескавшиеся губы.

— Кто вы?

— Пол Шавасс, человек, с которым вы должны были встретиться в Оснабрюке в Северо-западном экспрессе.

Мюллер слабо покачал головой.

— Почему я должен вам верить?

Шавасс наклонился к нему и показал ссадину на щеке.

— Как вы думаете, кто наградил меня этим? — Мюллер болезненно свел брови. Казалось он уже готов видеть в Шавассе друга, но тот, не давая ему возможности опомниться, продолжил:

— Я даже знаю о вашей сестре — эти о ней не знают. Она работала в «Тадж Махале» под именем Кати Хольдт.

Ужас отразился на лице Мюллера, и он сделал слабую попытку схватить Шавасса за грудки.

— Ради Бога, не выдавайте ее! Заклинаю вас не делать этого! — В глазах его стояли слезы. — Только ради ее спасения я не сказал ни слова. Вы же знаете, что они могут с ней сотворить.

Шавасс уложил его на подушку и успокаивающе произнес:

— Не волнуйтесь, я ничего им не скажу. Рукопись у нее?

Мюллер подтвердил это чуть заметным кивком головы.

— Я-то думал, что о ее существовании не знает никто. Считалось, что она погибла во время бомбардировки сорок третьего…

— А Каспар Шульц? — спросил Шавасс. — Он где находится?

— Шульц умер три месяца назад в деревушке возле Харцевых гор.