Ни славы, ни даже архива у этого поэта, несомненно одаренного, нет. Для того, чтобы составить этот сборник стихотворений пришлось их буквально «наскрести» по одному со страниц эмигрантской периодики за последние полвека, в частности, со страниц ранних и несомненно лучших антологий русской зарубежной поэзии: «Якорь» (1936 г.), «Эстафета» (1948 г.), «На Западе» (1953 г.). Эта последняя, к слову сказать, не только для Заковича, но и для других талантливых, но забытых поэтов (К. Гершельман, Н. Муравьев и др.), увы, стала последним, по сей день, напоминанием читателю: «мы — были! Не забудьте нас!». Ни в «Музе диаспоры», ни в «Содружестве», ни во «Вне России», Борис Закович, в частности, представлен уже не был — несмотря на то, что продолжал, хоть и немного, писать. В послевоенные годы стихи Заковича были напечатаны только в сборниках «Встреча» и в журнале «Новоселье». Но уже треть века, как в печати не появляется ни строчки. Лишь теперь изданием этого сборника устраняется несправедливое забвение.
Поплавский, чье посвящение на книге «Снежный час», создало на сей день единственную сколько-нибудь заметную славу Заковичу, сыграл в судьбе последнего большую
роль и оказал на него несомненное творческое влияние. Если читать дневники Поплавского, то не мало отыскивается в них строк о совместных блужданиях по спящему Парижу, о ночных бдениях в Монпарнасских кафе, о том, что «О, сколько раз после бессонной ночи мы молча проходили по пустым и чистым улицам, наблюдая медленное рождение света, медленное возвращение к грубой жизни…».
Но не только для того, чтобы еще раз напомнить о прекрасной эпохе русского довоенного поэтического Парижа, собрана и издана сегодня эта книга избранных стихотворений Б. Заковича. Эта книга — еще одна страница поэзии русского зарубежья двадцатого века, явления огромного и разнообразного, пренебрегаемого и одновременно служащего
предметом преклонения и изучения, явления которым, быть может, вообще оправдывается само существование русской эмиграции.
Г Федотов писал в свое время на страницах «Нового Града», что трехсот читателей, для книги, функция которой — уберечь искры культуры для грядущих поколений, вполне достаточно, — и был прав. Пусть пока триста читателей, пусть пятьсот — пока. Не навеки же. Глянув из грядущего столетия в наше, хочется верить, что к тому времени литература русского Зарубежья будет уже, если не оценена по-настоящему, то хотя бы собрана и издана. Будущий читатель заметит в ней хоть и немногие, но поистине одухотворенные строки поэта Бориса Заковича.
Ренэ Герра, сентябрь 1984 г.