Доза - [31]

 

 Сначала Эрджили осмотрел маму. Обычный врачебный осмотр: разложил на столе большой медицинский саквояж, достал тонометр, стетоскоп, ложку; выслушал, посмотрел горло, измерил давление. Взял даже кровь и срез кожи на анализ. Потом надел маме на голову дужку с кучей датчиков и несколько минут смотрел в прибор, рисующий на небольшом дисплее кучу разноцветных кривых и цифр. Похмыкал, пожевал губами, задумчиво постучал себя стетоскопом по переносице.

 - Ты знаешь, моро, — сказал наконец. — Я бы хотел забрать твою маму к нам.

 - Куда? — не понял Кит.

 - В клинику. У нас есть небольшая клиника за городом, в семнадцатом районе. Хорошее тихое место у реки. Изоляция от внешнего мира полная; охрана, медсестры, врачи. Все легально, никаких проблем с полицией, поэтому гуимов убирают далеко на подходах к учреждению… Дело в том, что прогресс налицо. Не просто стабильное состояние, а, пусть мизерный, но — прогресс.

 - В чем он выражается? — внутренне дрожа, но как можно более спокойно спросил Кит.

 - Есть небольшая активизация головного мозга. Очень небольшая. Но по сравнению с тем, что я наблюдал во время первого осмотра — земля и небо. Надо будет посмотреть кровь, но я почти уверен, что концентрация снуксилоцина в организме уменьшилась.

 - И о чем это говорит?

 - О том, что деятельность мозга как минимум не подавляется последнее время, а это значит, что вакцина реально тормозит процесс. Твоя мама — не первый наш успех. Если бы ты побывал в клинике (а ты там побываешь, я думаю; ведь ты же будешь навещать маму), ты бы увидел, сколько там снукеров. А мы кладем туда только тех, у кого отмечаются хотя бы малейшие положительные сдвиги… У меня там жена лежит…

 - Жена?!

 - Да, моро. Три года назад ее подсадили на снук, так же, как и твою маму. Пошла в магазин, одна…

 - Ты никогда не говорил…

 - Ну, это ведь моя проблема… — нахмурился Эрджили. — В общем, ты можешь не сомневаться, в том, что за мамой там будет хороший уход, будет проводиться то лечение, которое ей сейчас необходимо.

 - Эрджили, я… Эрджили, спасибо тебе, брат! Я… — горло Кита сдавило спазмом, в глазах назрели слезы.

 - Э–э, моро, рано ты благодарить начал, — замахал руками цыган. — Благодарить будешь, когда мама… Вот когда она спросит однажды «Сынок, а который час?», вот тогда и будешь благодарить. Но ты помни, я тебе говорил уже, твоя мать никогда не станет прежней, такой, какой ты ее помнишь до заражения.

 - Я понимаю, Эрджили.

 - Я понимаю, что ты понимаешь. Я говорю: помни! Потому что очень легко будет забыть это, когда появится первый настоящий сдвиг. Если он когда–нибудь появится, нужно будет помнить, что это только небольшое улучшение, и что полностью адекватным человеком она не станет никогда. Даже если разработка нашей вакцины будет доведена до конца. Вакцина — не лекарство, она лишь нейтрализует разрушающее действие снуксилоцина и прантавазиновой кислоты. О полном восстановлении утраченных функций речи пока, увы, не идет. И сыворотка пока помогает далеко не всем. В большинстве случаев она не оказывает никакого действия. Так что твоя мать в числе тех, кому просто повезло.

 - Да, я понял.

 - Ну и хорошо. Так что насчет клиники?

 - Я не знаю, Эрджили. Как ты скажешь. Если есть смысл, если есть реальный шанс хоть немного ей помочь, то о чем речь, конечно же я не против.

 - Я не могу ничего сказать. Я даже не могу сделать хоть сколько–нибудь оптимистического прогноза. Бывали уже такие случаи, когда после временного улучшения снукер вдруг деградировал еще больше, а в самых тяжелых случаях — впадал в кому. Так что… Но я бы рискнул.

 - У меня нет никого…

 - Кит, — перебил цыган, — я прекрасно знаю, что ты чувствуешь, о чем думаешь, и что хочешь сказать, моро. И я говорю тебе: я совершенно ничего не могу тебе обещать. Я даже не могу гарантировать, что твоей маме точно не станет хуже. Но в любом случае, в клинике ей будет лучше, чем… — он обвел многозначительным взглядом комнату, — чем здесь. Вчера, ты говоришь, оставил ее без дозы… Это плохо.

 - Да, — вздохнул Кит. — Ты прав, конечно.

 - И?

 - Клиника… так клиника.

 - Ты молодец, — кивнул Эрджили. — Сейчас я позвоню ребятам. Максимум через час они будут здесь. Или ты торопишься?

 Кит помотал головой, сел на стул напротив спящей после вакцины, улыбающейся мамы. Смотрел на ее застывшее в улыбке лицо, пока Эрджили звонил.

 Отзвонившись, врач дружески похлопал его по плечу, присел на край кровати, сказал:

 - Обещали через сорок минут быть.

 Кит только кивнул, не отрывая взгляда от матери, надеясь, что она вдруг проснется хоть на минуту, снова узнает его, по–настоящему. А может быть, улыбнется ему — самой обычной, человеческой, улыбкой… Хотя… Ты много хочешь, парень…

 - Вот что, Эрджили, — произнес Кит, прервав пятиминутное молчание. — Помнишь, ты говорил мне о детском приюте?

 - Приют Святой Терезы?

 - Наверное. Я не знаю, как он называется.

 - Да, имеется такой. А что?

 - Есть одна девочка… Ей четырнадцать, кажется, или пятнадцать, что–то такое. На днях она осталась без отца, а матери у нее давно нет. У нее вообще никого нет в этом городе.

 - Я понял, моро, — кивнул Эрджили. — Говори адрес, фамилию, имя. Я позвоню матери Амели, настоятельнице приюта.