Доза - [23]

Кила любит Пьера Веньковского всем сердцем, ревнуя до помешательства, не зная, что я с ним сейчас катаюсь, обедаю, ночую у него, сплю с ним. И мне нечего на это сказать. Это грязно? Это предательство? — Нет, это кто-то подвинул шахматы. Завидуйте! И в этот момент, когдамы вместе, когда я вижу, как он хочет меня, как он любит меня, он говорит: я бросил всё, я завязал со всем, но одна зависимость осталась — я никак не могу устоять перед тобой.

И тут мне звонит Кила, и снова лишь дословно могу передать наш разговор, ибо нельзя потерять ни слова.

— Привет, как ты там?

— Грусти не отменить, меланхолия не спасает, буду испытывать со всей гаммой боли, по-настоящему жить.

— Любишь?

— Люблю, я не повторю это слово, но… люблю. И буду прятаться, как и всегда, из-за страха, который рушит наши жизни, жизни, что мы проводим в поисках стабильности, закрывая глаза на настоящие чувства. Мы отдыхаем, проводя сутки возле компьютера, отказавшись при этом от встречи с дорогим человеком. Это пустота, нет свободы.

— А я нашла целый огромный пакет икеевских свечек! Думаю, бахнуть пару рюмашекконьяка, зажечь свечи и повтыкать. Сделать слайд-шоу из своих мужиков.

— Понимаю, что истина в том, что в каждом из нас есть уголок души, который он прячет. Ты даешь ему свободу, я даю ему свободу! Мы— свободные! Мы свободны в своих чувствах, своих мыслях. Только через боль познается настоящее наслаждение. Пью за тебя!

— Ладно, созвонимся ещё.

— Целую тебя.

Гудки в трубке. Одно, что я не просто запомнила, а именно зарубила себе на носу, фразу, которую сказала мне как-то Кила, хотя, может, она и вычитала её где-то. Но её происхождение не имеет значения, главное, её наполненность. Правда, я до сих пор не могу разобраться к кому она для меня применима… Но, тем не менее… «Лучше уж смиренно любить, чем искать замену. Но не искать замену так тяжело…»

Часть 3 Дневники

Любовь моя — моя Психея

Юля Соломина

1. Постскриптум

Знаете этих мальчишек, которые водят тебя в кино, угощают дорогим коньяком в элитных барах, знакомят с родителями? Наверняка знаете. Но догадываетесь ли вы, зачем они всё это делают? Их цель проста и банальна: заночевать где-нибудь и, предварительно напоив тебя или даже побаловав косячком, не слезать с тебя всю ночь, неумело орудуя вяло стоящим членом. А ты должна стонать и делать вид, что тащишься от всей этой трагедии! (Хотя, согласитесь, без косячка было бы совсем плохо). Вот кто эти сопляки, эти жалкие мальчишки!

Я никогда таких не любила, но и у меня такие были. Или я у них была? Может, они просто имели меня? А я имела их!.. В общем, это не так уж и важно.

И вот я каждое утро ровно в семь часов просыпаюсь, сползаю с кровати, включаю музыку, иду на кухню, где ставлю чайник. И пока вся эта обстановка в моей квартире активно пытается меня разбудить, я предательски подкуриваю сигарету. Думаю. Каждое утро одна: всё одинаково. Я не жалуюсь. Может завести собаку?

Мне не хочется подробно рассказывать о жизни, потому что она стала однообразной, точнее не жизнь даже, а эмоции. Они как будто остановились, остыли и сохранились как бесполезное болезненное желе внутри меня.

Я вот не изменилась.

И моя работа: шеф — псих, сотрудники — неудачники, я—? Опять это назойливое я! Кто я? Научилась разбираться в других людях настолько хорошо, что раскидываю их содержание на мелкие кусочки автоматически. Это для меня уже как разгадать сканворд. Но я до сих пор не могу найти в себету ниточку (жилку, искорку), которая не даёт мне покоя, не позволяет остановиться. Что во мне толкает «раздражённую душу» на продолжение поисков смысла жизни? Зачем весь этот маскарад?

И не спрашивайте, почему сотрудники — неудачники. Всё потому что у этих тупоголовых ублюдков не хватает мозгов построить своюжизнь по-своему, и они мастерят семьи и образ существования по чужим алгоритмам, которые никогда не дают сбой, не дают возможности свернуть на другую дорогу, выбрать тот путь, который ещё может быть подсказывает не атрофировавшееся до конца сердце. Но они боятся, эти ублюдки боятся оступиться, совершить ошибку, стать осуждёнными обществом! А этот страх, эта трусость делают их такими же, как все.

И я просто решаю не идти сегодня на работу, сегодня я не хочу ни шефа — психа, ни сотрудников. Я еду в мой любимый «Кокон», беру две чашки кофе. Официант хитро подмигивает мне, и мы идём с ним в подсобку, где выкуриваем по самокрутке. Я улыбаюсь, говорю, что в долгу не останусь. За дверью разрывается музыка. Друг — официант смеётся, а меня не покидает ощущение, что мы снимаемся в клипе какого-то модного ди-джея, и я наблюдаю за этим со стороны, как режиссёр.

Сажусь за столик, кофе уже готов и ждёт меня. Я что-то начинаю вспоминать, во мне просыпаются давно застывшие эмоции.

На стене висит афиша. Какой-то фест. Назад на три года: я одна из первых купила бы билет.

Я переживаю давно забытые мгновения заново, только они истинны. Ведь чувства, испытываемые мной при переживании определённого момента, проходят сквозь меня, притупляются — я тону в эйфории или меня пронизывает боль. Я не вкушаю их в полной мере и потом забываю. А сейчас я могу достать эти утерянные чувства из глубинок своей души. Такой мощный «назад».