Доза для тигра - [16]

– Я имею в виду наркотики, – уточнил Лев. – Часто Геннадий и Антон бросали друг другу подобные обвинения? Что один колется, другой торгует?

– Да нет, – медленно, как бы пытаясь припомнить, проговорил Митя. – Нет, я лично первый раз слышал.

– Вот как? Первый раз об этом услышал и сразу же поспешил сообщить ребятам, что животным делают запрещенные уколы. А если они это все просто придумали? Напраслину друг на друга возвели в пылу конфликта?

– Не знаю… – еще медленнее произнес Митя. – Меня просили, я рассказал. А как уж там они… придумали или нет… не знаю. Они пьяные оба были. Может, и правда, как вы сказали, напраслину возвели. По пьяни чего не скажешь…

«Нормально! – с досадой подумал Гуров. – Получается, что вся эта «криминальная» история, которую с таким энтузиазмом раздувает эмоциональная защитница животных, произошла только из-за того, что два чудака «по пьяни» друг другу выдуманные претензии решили предъявить? Из-за этого всполошилась неравнодушная девушка, из-за этого она собиралась писать в газету, из-за этого оторвала от важных дел меня и потащила в этот цирк… Нормально!»

Но тут он вспомнил, что в результате его внепланового визита преступнику не удалось скрыться с места преступления, и возмущение его немного утихло.

«Хоть какой-то позитивный результат. – По крайней мере, не зря время потратил. Но то, что Шутов колет наркотики своим тиграм, похоже, бред чистейшей воды. Ребята, наверное, после водки марихуаной «залакировали», вот и разыгралось воображение. А этот Митя и рад выслужиться. Активист, блин! Попросили его».

– Значит, ты только один раз слышал про наркотики? Причем, упоминая их в своих претензиях, и Шутов, и Ирмелин были пьяны. Я правильно понял?

– Да. Раньше я не слышал, – кивнул Митя. – И чтобы тиграм он колол уколы, этого тоже не видел. Ни разу. Это Антон сказал, что он колет. А так у нас вообще-то ветеринар есть. Если нужно, уколы он делает. Просто я услышал, как они ругаются, и вот про наркотики эти, будто бы колет он их животным, и решил рассказать. Думал, пригодится. Просили же.

Возвращаясь вместе с Жориком к выходу, Гуров не скрывал досады.

– Тоже мне, юные натуралисты, – ворчал он. – Как можно, даже не разобрав толком, что к чему, поднимать такой шум? В газеты писать, обвинения предъявлять, ареста требовать. А, Георгий? Они, похоже, с пьяных глаз первое, что пришло в голову, ляпнули, а вы с Митей на пустом месте целую историю сочинили.

– А я что, я ничего, – простодушно отвечал Жорик. – Меня Галка попросила, я сделал. Какую информацию сообщили, такую и передал.

– А о том, что проверять ее нужно, информацию, ты не знаешь? Не каждое слово, которое слышишь, за чистую монету принимать?

– Ну это… это не ко мне. Это их дело. Меня попросили, я сделал.

Поняв, что при всей разветвленности «агентуры» Галины Селезневой, профессионализма ее агентам явно не хватает, Гуров завершил разговор. Для себя все, что хотел, он выяснил и теперь со спокойной душой и чистой совестью мог отправляться на московский поезд. Открытых вопросов в Самаре больше не оставалось.

– А что же теперь с тиграми будет? – прощаясь с Жориком, вдруг вспомнил Лев. – Ведь их «хозяин» теперь не скоро сможет возобновить выступления.

– В зоопарк отдадут, – уверенно ответил Жорик. – Я слышал, циркачи с местными уже договорились. Те даже с большим удовольствием согласились принять. Тигры на дороге не валяются.

– А от кого ты это слышал? Не от Мити, случайно?

– Нет, – усмехнулся Жорик. – Здесь источник надежный. Дядя Федя мне говорил, сторож. Он-то уж точно знает.

– Да, дядя Федя – это авторитет. – А про медведя он, случайно, ничего тебе не говорил? Про Фимку. Того, которого чуть было в убийстве вместо Шутова не обвинили. Его ведь, я слышал, усыпить собирались.

– Фимку-то? А зачем его усыплять? Он парень миролюбивый. Я даже сегодня его видел. Сидит в клетке, как ни в чем не бывало. Сытый и довольный. Зачем его усыплять?

Попрощавшись с Жориком, Гуров направился к машине. Чтобы снова не ловить такси, он попросил шофера дождаться его возвращения и, выйдя из цирка, увидел, что тот добросовестно выполнил просьбу, машина была на месте.

После разговора с двумя незадачливыми активистами мнение полковника относительно «наркомании» Шутова сформировалось окончательно.

Помня, что при допросах повариха и дрессировщица упоминали о марихуане, он решил, что и их ветреные любовники, предъявляя друг другу претензии, тоже имели в виду что-то в этом роде. И Шутов, и Ирмелин, как люди отнюдь не праведного образа жизни, несомненно, могли пропустить косячок-другой, но о тяжелых препаратах и регулярном их применении здесь вряд ли шла речь. Все-таки профессия у Шутова была довольно специфичная, расслабляться при такой работе чревато риском для жизни. Да и строгий патриций Крабовский наверняка не стал бы терпеть подобное. Если уж он за пьянку грозился выкинуть Шутова из труппы, за наркотики вышвырнул бы и подавно. Так что серьезного криминального состава в этих «деяниях» искать не стоило.

– На вокзал, – кратко распорядился Лев, устраиваясь на заднем сиденье видавшей виды «Волги».

– Понял, шеф, – деловито ответил таксист и повернул ключ в замке зажигания.