Довод Королей - [215]

Король изволил находиться в Ближней Летней резиденции, но Даро предпочла, чтоб он находился за тридевять земель. Она боялась Филиппа и еще больше королевы и ее родичей. Ужас, пережитый по милости графа Аганнского, не исчез, а лишь затаился и теперь поднял голову и зашипел. А рядом нет никого. Ни Сандера, ни брата, ни Миранды, ни хотя бы Артура.

Лошади встали, слуги распахнули дверцы. Первым вышел граф Койла, галантно подавший спутнице обернутую плащом руку и сообщивший, что Их Величества ждут гостью в парке. Даро позволила себя провести по усыпанной золотистым песком дорожке сквозь арки из все еще цветущих златоцветов. Очевидно, канцлер вел ее потайной тропинкой, потому что сначала она услышала голоса, а сами беседующие были скрыты живой изгородью.

– Горбун не любит браться за копье в честь прекрасных дам, впрочем, у него и дамы-то нет и быть не может, – мирийка вздрогнула, узнав графа Аганнского, – а его «волчата» повсюду следуют за ним, как собачки.

– Жорес, – низкий голос прозвучал, как удар плетью, – герцог Эстре берется за копье ради Арции и ее короля, а его друзья пойдут за ним даже в огонь, и вам это следует знать.

– Прошу прощения у Вашего Величества, – сын королевы явно испугался собственной дерзости, – я не имел в виду ничего задевающего честь герцога.

– Тем паче честь моего брата невозможно задеть, – за эти слова Дариоло простила королю все. – Сандер – лучший из людей.

К сожалению, они прошли сквозь ворота из олеарий, и разговор прервался. Августейшее семейство расположилось на террасе изящного павильона, но подниматься туда не понадобилось. Увидев гостей, Филипп спустился им навстречу, подал Даро руку, а Гастон, видимо сочтя свою миссию законченной, откланялся.

– Рад вас приветствовать, любезная племянница, – Его Величество явно находился в веселом расположении духа, – и не смотрите на меня с таким удивлением. Все монархи Благодатных земель – братья и сестры, даже если они ненавидят друг друга. Впрочем, с братьями и сестрами такое случается сплошь и рядом.

– Герцог Эстре верен Вашему Величеству.

– Да, в нем я не сомневаюсь, – подтвердил король, – но давайте пройдемся по парку.

Дариоло робко оперлась на предложенную ей руку, спиной чувствуя взгляд Элеоноры и Аганна. Они молча прошли к озеру, и от этого молчания сердце мирийки тревожно забилось. Точно так же молчал Артур Бэррот, прежде чем сказать ей то, чего она не ожидала и чего смертельно испугалась. Артур любил ее и просил ее руки, он не знал ни про Сандера, ни про Шарло и Катрин. Она пролепетала ему что-то о невозможности и непреодолимых препятствиях, но виконт ничего не понял. Миранда вечером сказала, что нужно быть слепой, чтобы не заметить любви Артура. А как она может думать о ком-то еще, если есть Александр? Но Бэрроту можно сказать «нет», а королю? Если она ему откажет, он очень разозлится? Говорят, Филипп Тагэре не признает слова «нет».

– Сигнора, – король указал на увитую тронутым первой желтизной диким виноградом беседку, и Даро покорно пошла за Его Величеством, – я хочу вернуться к нашему старому разговору. Два года назад я намекнул, что вы мне нравитесь, и спросил, свободно ли ваше сердце. Тогда оно было свободно. Вы предпочли провести два года вдали от Мунта, но теперь вернулись ко двору. Тогда вы были прелестны, сейчас вы ослепляете. Я предлагаю вам свою любовь, дорогая. Что вы мне ответите?

Вот оно! Что же делать? Что?!

– Ваше Величество, ваши чувства...

– Погоди, – король легко перешел на «ты» и взял ее за руку, отчего стало еще страшнее, – я не предлагаю тебе ничего недостойного. Напротив! Да, в моей жизни было много женщин, но каждая имела лишь то, что заслуживала. Твои красота, происхождение и поведение стоят короны. Я предлагаю тебе руку и сердце.

Святой Эрасти! Нет! Только не это!

– Но Ее Величество...

– Элла и ее родня выжали из своего положения все, что можно и нельзя. Не думай о ней, это мои заботы. Через месяц я буду свободен.

Даро, не зная, что сказать, робко попробовала высвободить руку, и, как ни странно, король ее не удерживал.

– Не бойся, я не трону тебя, пока нас не обвенчают. Не сомневаюсь, твой отец будет рад нашему союзу, думаю, на радостях он простит и Рафаэля. А тебя я сделаю счастливой.

Филипп ласково, но уверенно прижал Даро к себе. На мгновенье она замерла, даже не от растерянности и страха, а от того, что Филиппу и впрямь было трудно отказать. Но когда чужие губы коснулись ее, Дариоло отпрянула.

– В чем дело? – кажется, Филипп нашел ее выходку забавной и приятной.

– Я... я не могу. Я люблю другого!

– Вот как? – темные брови сошлись на переносице. – И кто же этот счастливец?

– Не... Не скажу!

– А он тебя любит?

– Да, – твердо сказала Даро, – а я его, и это навсегда.

– Один раз любят только лебеди, – голос короля стал холодным.

– Люди тоже, – мирийка гордо вскинула голову, как никогда походя на своего брата, – если ты не любишь, это не значит, что не любит никто!

– Вот, значит, как, – король казался раздосадованным, но вспышки гнева не последовало, – значит, ты отказываешься назвать имя?

– Да. Я никогда его не предам! Никогда, слышите!