Довод Королей - [191]

– Энрике скучает по детям?

– Особенно по сыну, хоть и приказал не упоминать его имени без крайней на то необходимости. Если молодой Кэрна решит вернуться, отец примет его с распростертыми объятиями, но первым шага к примирению не сделает.

– Рафаэль, видимо, тоже.

– Ее Иносенсия, как всегда, права. Маркиз Гаэтано по натуре не правитель, а авантюрист и странствующий рыцарь, он нашел себя в служении младшему из Тагэре. Много женщин, много войны и сюзерен, к которому он искренне привязан.

– После отъезда Мальвани Кэрна занял его место возле горбуна?

– Да, он и дарнийский капитан. Эти двое всегда возле Александра Тагэре, впрочем, герцога любят многие. Если б не его вопиющая верность, король вряд ли мог бы спать спокойно.

– Вы хорошо осведомлены об арцийских делах, Бекко. Но сейчас вам предстоит отправиться в Оргонду.

– Путь Бекко ре Бейры ведет туда, куда прикажет его Звезда...

– Оставьте, – Анастазия лукаво улыбнулась и сразу же вновь обрела холодность и неприступность мраморной статуи, – ваше дело разузнать, что затевают антонианцы. Я не верю Оресту Второму, равно как и его предшественнику. Их вмешательство в дела мирские пахнет заговором, а охота за знахарями и медикусами смахивает на безумие... Или на прикрытие.

– В Арции дела обстоят иначе.

– В Арции Евгений и Илларион. Первый мне ясен. Второй – нет, но он, в отличие от Ореста, ни во что не вмешивается. Узнайте, что затеяли антонианцы в Оргонде и Элле, и я буду вам весьма признательна. Надеюсь увидеть вас еще до того, как зацветут липы.

– Слово Ее Иносенсии – закон. – Бекко стрельнул темными мирийскими глазами, изящно поклонился и вышел. Анастазия задумчиво проводила его взглядом, медленно развернула ткань и открыла изящную – Бекко верен себе – крышку ларца. Внутри, на синем, как глаза Предстоятельницы, бархате, лежало два окровавленных платка – женский и мужской. Две крови, сплетение которых породило неистового Рафаэля и его красавицу-сестру. С помощью родительской крови можно оказать влияние на детей, а с молодой Кэрна нужно было что-то решать.

Дафна была умной женщиной, она заметила в девочке силу и сделала все, чтобы заполучить ее в свои руки. Дафна видела в Дариоло оружие в борьбе за Рубины Циалы – в этом Анастазия не сомневалась. Равно как и в том, что человека использовать вслепую опасно.

Агриппина сделала ставку на свою воспитанницу Соланж, и где она теперь?! Нет, учить Дариоло магии, даже подчинив ее волю, нельзя, да и незачем. Мирийка просто должна быть под рукой, когда она придумает, как отделаться от Шарля Тагэре.

Ее Иносенсия сдернула покрывало со сделанного по особому заказу шестиугольного столика, взяла шесть подсвечников из покрытых белоснежной эмалью оленьих рогов о шести отростках каждый и поставила по углам выложенной из мелких опалов гексаграммы, в середину которой положила окровавленные платки. Затем женщина надела рубины и коснулась кольцом Предстоятельницы ближайшей свечи, на фитильке которой расцвел винно-красный пламенный цветок; сразу же сами по себе загорелись остальные свечи. Тридцать шесть алых огненных язычков отразились в сотнях тщательно подобранных опалов, заставив их мерцать и переливаться, но не красным, а белым. Постепенно зыбкие отблески слились в единый узор, словно бы сотканный из бледного лунного серебра. Затем опаловая звезда словно бы раздвоилась, и вторая отделилась от плоскости стола, поднимаясь все выше и выше, пока не повисла над самой высокой из горящих свечей, пламя которой уперлось в холодный белый луч и потекло вниз навстречу первой звезде.

Внутренность нижней гексаграммы скрылась за стеной рубинового огня, точно повторявшего ее контуры. Затем на верхней поверхности появились изящные маленькие фигурки, похожие на танцующие силуэты, женский и мужской. Пара то расходилась, то сходилась в страстных объятиях, пока призрачные человечки в страшных конвульсиях не упали на светящуюся серебром площадку. Белое мерцанье сменилось отвратительно бурым, которое стало наливаться красным, пока не обрело цвет живой, только что пролитой крови. Вновь полыхнуло рубиновое пламя, рванувшись к самому потолку, и погасло... На изящном столике из белого корбутского дубца лежали два платка, на которых не было ни пятнышка, а в вершинах лучей выложенной из опалов шестиконечной звезды стояли пустые подсвечники в виде оленьих рогов.

2886 год от В.И.

3-й день месяца Сирены.

Арция. Эстре

Лось появился точно в назначенный срок под барабанный бой и звук трубы. Для полного парада не хватало лишь колокольного звона, но чего не было, того не было. С собой эскотец захватил сотни три воинов, сигноносцев и оруженосцев. Среди зрителей оказались даже женщины, приглашенные полюбоваться на триумф Рорика Ра-Гвара. Властитель Приграничья был уверен в себе, но Сандера, как ни странно, это лишь подбодрило. Герцог Эстре был далек от того, чтоб недооценивать соперника, но так уж вышло, что его противники, начиная с Мулана, перед боем глядели на горбуна свысока. Но от уверенности в победе до победы как от гусеницы до бабочки. Может, и полетит, если дрозд не склюет.

Александр в простом, хоть и очень хорошем доспехе, куда более легком, чем у эскотца, спокойно поехал навстречу Гварскому Лосю, провожаемый шутливыми напутствиями «волчат». Единственной роскошью, которую он себе позволил, была закрепленная на шлеме герцогская корона. Равный ехал на бой с равным. Владелец Эстре с повелителем Гвары. Конечно, по росту и весу эскотцу больше подошел бы господин Игельберг, но что поделать, если волки меньше, чем лоси.