Довод Королей - [186]

2886 год от В.И.

11-й день месяца Звездного Вихря.

Арция. Мальвани

– «...благословенна будь душа, вступающая в сей мир! Да пробудится она и потянется к лику Творца, как тянется цветок к лику солнечному». – Епископ Мальвани произнес последние слова молитвы Приятия и обернулся к Сандеру, держащему на руках сына.

– По слову зачавшего сие дитя, устами смиренного служителя Божия и пред лицом Всеотца нашего и в Обители Его сын Александра из рода Арроев и Дариоло из рода Кэрна да будет наречен Шарль-Роман-Аларик. Арде!

– Арде! – благодарно прошептала Даро, глядя в светлые глаза красавца-епископа. Она не могла поверить, что Александр и вправду вернулся, успев как раз к Приятию. Когда она увидела его прошлым вечером, ей показалось, что это сон, но это и вправду был он. И Рито. Оба живы и здоровы, и это главное. Какое ей дело до какого-то договора с Ифраной, денег, политики?! Кому это важно?! Она, конечно, опять расплакалась, как последняя дурочка. Сандер ей что-то говорил, но она слушала, не слыша, важен был только его голос и его объятия, все остальное не имело никакого значения...

Служба закончилась, и Даро с сияющим лицом повернулась к Александру, стоявшему рядом. Кроме них, в небольшом иглеции были лишь Рафаэль, Миранда и трое доверенных слуг. Но Дариоло никогда не любила шумных сборищ, хорошо, что здесь лишь самые любимые. Она ничуть не расстроилась, когда Жорж, с сожалением глядя на них с Сандером, объявил, что в промежуток между Ночью Скорбей[104] и праздниками равноапостольной Циалы нельзя совершать обряд бракосочетания. Ничего страшного, они поженятся весной, когда Александр вернется с эскотской границы. Так даже лучше. Сандер непременно одержит победу и помирится с королем, иначе просто быть не может.

Даро не понимала, что произошло между братьями, она от души хотела, чтобы Александр и Филипп жили в полном ладу, но отнюдь не потому, что старший был королем, а потому, что Сандер любил брата и страдал от их размолвки. Даже радость от встречи и известия о том, что у него родился сын, не смогла полностью вытеснить из сердца герцога оргондскую ссору. Неужели он жалеет, что так быстро вернулся?! Но почему?

– Даро, Сандер! Как же я за вас рад, дорогие мои. Это я говорю не как клирик, а как брат Миранды и друг Шарля Тагэре. – Жорж, уже снявший верхнее, расшитое речным жемчугом одеяние, надеваемое лишь во время службы, смотрел на них с грустной нежностью. – Пошлите мне весточку весной.

– Конечно, – чуть смущенно сказал Александр, – спасибо вам за все. Вам и Миранде.

– За что спасибо? – Герцогиня обняла Даро. – Пока вы развлекались в Оргонде, Даро меня утешала. Но, дети мои, Шарло пора вернуть Люсьене. Вы пока не женаты, и хотя слугам я верю, но...

– Вы правы сигнора, но как бы я хотел остаться здесь с ним и с Даро, открыто.

– Ты – герцог Эстре, Сандер, – тихо сказал епископ, – от тебя слишком многое зависит, чтоб ты мог жить для себя. Да ты и не сумеешь...

Дальше Дариоло не слушала. Старая Жюли унесла маленького, все прошли к накрытым столам. Мужчины и Миранда продолжали говорить о войне, но Даро могла думать лишь об одном. Миранда сказала: «...пока вы развлекались в Оргонде». Сандер расстроен, что война так быстро кончилась, когда-то, (об этом знал весь Мунт) у Александра был роман с оргондской красавицей. Ее звали Вивиана. Мирийка представила ее себе – веселую, опытную, золотоволосую, в роскошных одеждах. Вчера он был с ней очень нежен, но и все. Конечно, медикусы и старухи говорят, что ей нужно немного поберечься, но, если бы он эти полгода был один, он бы не выдержал.

Дариоло не сомневалась в том, что герцог ее не оставит, тем более сейчас, когда у них появился сын, но ей нужна была любовь, а не благодарность и чувство долга. А Миранда, Жорж и Рито все не уходили. Они говорили о Филиппе, Жозефе, маршале Анри, Сезаре, здоровье Евгения, подлости Клавдия, антонианцах, дарнийских наемниках, оргондских герцогах... Опять Оргонда, сплошная Оргонда! Даро встала и, пролепетав, что хочет отдохнуть, ушла к себе. Ее не удерживали. Затворяя дверь, она слышала, как Жорж рассказывал о привычках эскотцев. Даро почти с ненавистью оглядела свою комнату, украшенную атэвскими и хаонгскими безделушками и ветками физалиса. Весело пылал огонь, на каминной полке важно возлежал тигр, надменный и равнодушный. Мирийка немного боялась бронзового зверя, но стеснялась в этом признаться.

Даро присела на край кровати, пытаясь унять подступающие слезы. Туго перевязанная грудь все еще ныла, хотя от молока Даро почти избавилась. Она даже ребенка не имеет права выкормить! Люсьене хорошо, муж и дети при ней, никто не уезжает на войну, ничего не нужно скрывать. Дариоло встала, подошла к окну, отдернула бархатные розовые занавеси, посмотрела в холодную звездную темноту. На подоконнике лежала Книга Книг, сборник сонетов какого-то Армана Перше и несколько модных картинок, изображавших красавиц в изысканных туалетах. Одна, светловолосая, в сиреневом платье, отделанном черным бархатом, напомнила о той самой Вивиане, которую мирийка никогда не видела. Даро схватила ни в чем не повинный рисунок и со злостью швырнула в камин. Плотная хаонгская бумага вспыхнула не сразу, и Даро получила сомнительное удовольствие, глядя, как темнеет и съеживается изображение предполагаемой соперницы.