Доверяю, как себе - [2]

Старик так хитро улыбался, может, он знает об анимагии Принцев? Иногда, кажется, что он знает все. Но откуда? Я уверен, что ни один из Принцев не раскроет тайну рода, слишком уж часто эта особенность спасала им жизнь.

Теперь Дамблдор мне должен. А мальчишка… Это ведь всего на месяц, пока Минерва не оправится после смерти брата. Поттер сейчас послушен, думаю, я смогу выдержать его присутствие этот месяц».

* * *

Гарри пытался сосредоточиться на домашнем задании. Последнее время с этим проблем не было. Он делал практически все машинально, стараясь не думать. Мысли приносили боль, и Гарри научился растворяться в том, что делает, концентрироваться на чем-то отдельном. Когда же заняться было нечем, он сидел, закутавшись в мантию-невидимку, на подоконнике в одном из наименее людных коридоров и мечтал исчезнуть вовсе, а не просто быть невидимым. Он смотрел вниз с высоты птичьего полета и воображал, что оконное стекло исчезнет, он сделает шаг за раму и полетит вниз. И никто от него ничего не потребует, он никому ничего не будет должен.

Мысль о прекращении собственного существования была довольно заманчива, но каждый раз, когда ему приходили в голову подобные желания, гриффиндорец одергивал себя. Ему нельзя было об этом думать. Он и так уже практически был мертвецом: все его чувства умерли вместе с Сириусом. Физическая смерть тоже была делом решенным. Единственное, на что Гарри надеялся, так это на то, что он заберет Волдеморта с собой.

Гарри помотал головой. Сосредоточиться сегодня у него явно не получалось. Просьба директора заниматься анимагией выбила его из колеи. Не то чтобы гриффиндорца взволновало то, что он будет заниматься со Снейпом. В начале этого года Гарри обнаружил, что шпильки слизеринского декана его нисколько не цепляют. После смерти Бродяги их с профессором отношения стали казаться какими-то ребячливыми. Что более всего удивило Гарри, так это то, что, если не обращать внимания на зельевара, то у него могли получаться вполне приличные зелья, не идеальные, конечно, но и не совсем пропащие, даже если сделать что-то не так. Пошло на пользу еще и то, что на шестом курсе занятия по зельеварению не посещали Рон и Невилл, все работали в одиночку, и Гарри не приходилось отвлекаться на помощь кому-нибудь или на разговоры. Спорить со Снейпом не хотелось, и Гарри не спорил. Поначалу зельевара это задевало, и он по старой привычке продолжал снимать баллы и назначать отработки гриффиндорцу ни за что. Однако вскоре он привык и начал получать наслаждение, поминутно оскорбляя Гарри, пользуясь тем, что мальчик оставлял его реплики без ответа.

Хоть учитель из слизеринского декана был аховый, совсем не это беспокоило Гарри. Его волновал тот факт, что он будет анимагом, как отец, как Сириус. Воспоминания о крестном все еще отдавались болью где-то в глубине сердца, поэтому Гарри предпочитал вспоминать о нем как можно реже. На занятиях же анимагией, имя Сириуса будет всплывать довольно часто. Этого мальчику не хотелось, но выбора у него не было. Отказать Дамблдору было еще хуже, чем наколдовать дяде Вернону ослиные уши. Впрочем, ни на первое, ни на второе, гриффиндорец не был готов.

Почувствовав прикосновение к плечу, Гарри повернул голову и натянуто улыбнулся. Слева от его стола стояла Гермиона.

Последние несколько месяцев Гарри избегал друзей. Во-первых, он все еще надеялся свести их вместе; во-вторых, друзья его жалели, а жалости он не терпел. Вот и сейчас подруга смотрела на него сочувственно и обеспокоенно.

- Ты опять пропустил ужин, - грустно сказала девушка, села напротив Гарри и подперла щеку рукой.

- Я не хотел есть,- буркнул в ответ Гарри, делая вил, что его что-то сильно заинтересовало в книге.

- Гарри, так нельзя. Ты плохо выглядишь. Ты к мадам Помфри ходил?

- Нет. И не собираюсь. Я хорошо себя чувствую.

- Ты почти не ешь, у тебя синяки под глазами. Ты хоть немного спишь?

Гарри уже привык к подобным вопросам, сейчас они его даже не раздражали. Он подпер щеку рукой, пародируя позу подруги, и совершенно спокойно ей ответил:

- Я нормально сплю, ем и учусь. Извини меня, пожалуйста, у меня еще пять дюймов эссе по чарам не дописано.

Гермиона что-то хмуро проворчала, но ушла. Гарри опустил взгляд. Гермионе он соврал. С момента смерти Сириуса он почти не спал. Ему снились кошмары. Раз за разом он проживал тот ужасный день и не мог ничего с этим поделать. У Дурслей он пару раз пил магловское снотворное, но оно помогало слабо. Он засыпал беспокойным тяжелым сном на пару часов, а проснувшись, чувствовал себя еще хуже. Летом на Гриммаулд-плейс он искал решение своей проблемы, но, перерыв множество книг, понял - эффективных, не вызывающих привыкания заклинаний или зелий для сна без кошмаров просто не существует. В начале года Гарри спросил об этом у мадам Помфри. Та сказала, что кошмары надо лечить не зельями, а беседой со специальным колдомедиком, и предложила одного из таких врачей пригласить в Хогвартс. От одного такого предложения Гарри взяла дрожь, он отказался и больше в больничном крыле не появлялся, игнорируя призывы Дамблдора и МакГонагалл. Возможно, проблему смогла бы решить окклюменция, но просить Снейпа снова с ним заниматься у Гарри не было ни сил, ни желания. Хорошо хоть Волдеморт как-то странно затих, что Гарри немного настораживало, но при этом безмерно радовало.