Доверие к тебе и другие ошибки - [31]

– На какой вопрос ты не хочешь отвечать?

Я чуть не вылетела из новых ботинок, когда услышала его голос. Он был прямо за мной – в двух футах за мной.

– Ни на какой, – рявкнула я.

Я с предупреждением посмотрела на Гарри, а тот пожал плечами.

– На вопрос, нравишься ты Финикс или нет.

Кэллам фыркнул, словно пытался подавить смех. А потом посмотрел на мои ноги и улыбнулся.

– И? Какой твой ответ?

– Без комментариев, – буркнула я и вытянула ногу, раз он все еще смотрел на новые ботинки. – Спасибо, кстати, за это. Сколько я тебе должна?

– Это подарок.

– У меня не день рождения.

– Подарки дарят не только по этому поводу.

Я уперлась языком в щеку. Он был упрямым, таких я уже знала.

– Я бы хотела отплатить.

– А я бы хотел большую котлету, но порой приходится жить с разочарованием.

Гарри смотрел на нас по очереди, а потом опускал взгляд на мои ботинки.

Я скрестила руки на животе.

– С тобой сложно.

Он улыбнулся шире.

– Спасибо. Люблю комплименты, – он опустился рядом с Гарри. – Вернемся к теме... Что думаешь, Гарри? – он сделал паузу для драматического эффекта. – Я нравлюсь Финикс? Или она меня ненавидит?

Гарри поднял ладонь и помахал ею.

– Не знаю. Вряд ли она знает, – ответил он, поправляя очки на носу, поглядывая на меня. Я продолжала смотреть на него с предупреждением. – Но даже если она когда–то поймет, я не смогу тебе сказать. Кэллам пожал плечами.

– Почему?

– Потому что она – моя сестра, и я ее защищаю, – он махнул на меня, будто я сидела на роскошном троне. – А она защищает меня.

У меня возникло странное чувство, когда младший брат защищал меня перед парнем, что был вдвое старше него. Его так изменил лагерь? Или так уже было, но заметила я только в лагере?

– Я уважаю мужчину, что заботится о семье, – Кэллам похлопал Гарри по плечу. – Ты хороший. Не меняйся.

– О, я планирую вырасти на тринадцать дюймов и подумываю о контактных линзах. Кто знает? Может, я отращу бороду, – Гарри изобразил большим и указательным пальцами бороду из подбородка. Я прикусила губу.

– Это меняй, сколько хочешь. Главное, не меняй важное.

Гарри моргнул.

– Ты про теорию, что было раньше: курица или яйцо? Потому что я уверен, что именно. У меня есть целый блокнот доказательств.

Кэллам взглянул на меня. Я пожала плечами. У Гарри на самом деле был блокнот с исследованиями по теме.

– Не нужно менять это, если в тебе это вызывает такой пыл, но я говорил о верности и смелости. Береги это изо всех сил.

Гарри серьезно кивнул.

– А теперь простите, ребята, долг зовет, – Кэллам протянул руку, чтобы Гарри дал пять, и тот не мешкал, а громко шлепнул ладонью. Месяц назад он бы просто смотрел, если бы перед ним так подняли руку.

Мы с Гарри пошли за Кэлламом и другими туристами по короткой дорожке. Минуту спустя стало видно, откуда такой ажиотаж. Мы стояли на небольшом холме, и бревно, повисшее в двадцати футах в воздухе, выглядело не зловеще, а просто кошмарно.

Гарри запищал рядом со мной, сжал мою руку с силой. Конечно, мой страх был его восторгом. А у меня были проблемы с высотой.

Я не любила высоту.

Высота не любила меня.

– Мы заберемся на эту штуку, пройдем по ней дважды, а потом спустимся? – Гарри все еще верещал, почти оторвал мне левую ладонь. – Ущипни меня, – я не отреагировала, и он подтолкнул меня. – Ущипни, чтобы я понял, что не сплю.

– Может, лучше дать тебе подзатыльник?

Кэллам впереди говорил с группой. Балка висела меж двух больших деревьев, на которые можно было забраться по мелким металлическим ступенькам, выпирающим из ствола. Чтобы добраться до вершины, придется прыгать по ступенькам.

Супер. Просто супер.

Конечно, наверху – если человек доберется – нужно было пройти по узкой балке, развернуться и пройти обратно, а потом спуститься по лестнице Ада.

Я подумывала убежать. Кто–то заметит, если мы с Гарри пропадем? Можно изобразить боль в животе.

– Кто первый? – крикнул Кэллам толпе туристов, прикрепляя к снаряжению большую цветную веревку. – Хоть кто–то? – сказал Кэллам. – Обещаю, мы уже много лет не теряли никого из–за Балки, – он огляделся с улыбкой, но мне было не до смеха, звучавшего ото всех вокруг.

Рядом со мной взлетела рука. На миг я обрадовалась, что вызвался кто–то еще. А потом поняла, чья рука поднялась.

– Гарри Эйнсворс. Весь день подтверждает мою теорию о храбрости, – Кэллам подмигнул моему глупому и рискованному брату. А потом Кэллам покачал головой. – Прости, но мне стоило упомянуть, что нужно быть определенного роста и веса. Я должен был понять, что ты захочешь быть первым.

Я выдохнула с облегчением. Гарри обреченно сжался.

Люди вокруг нас с сочувствием улыбались ему, несколько пап похлопали его по плечам. Кэллам стыдился. Ему было больно ранить его. Через миг он позвал другого волонтера.

– Гарри... – начала я

– Все хорошо, Финикс. Правила есть правила, – он шмыгнул носом. – Я понимаю.

– Правда? – спросила я. Он вздохнул, но поднял голову, и я увидела, что он не плакал. – Это так... по–взрослому, – сказала я, приобняв его.

– Я учился, глядя на тебя.

– Учился чему? – спросила я. Как не плакать, когда хочется? Как выдавать одну эмоцию за другую?

– Как быть взрослым, – ответил он и обнял меня.