Доверено флоту - [3]

Киевская комсомольская организация шефствовала над одним из подразделений Черноморского флота — дивизионом сторожевых и торпедных катеров. Приезжая к нам, черноморцы увлекательно рассказывали о кораблях, походах, учениях, и, наверное, с этого и началась у меня любовь к флоту. А партийная работа в Ленинграде, в Октябрьском райкоме, помогла близко познакомиться с моряками-балтийцами.

Уже будучи слушателем морского факультета Военно-политической академии, я снова попал в Севастополь — мы проходили стажировку на крейсере «Коминтерн». Учебные плавания позволили увидеть также Одессу, Феодосию, Батуми и другие черноморские порты. Однако на то, что назначат на Черное море, слушатели нашего курса не рассчитывали. Нас предупредили, что большинство выпускников пойдет на подводные лодки недавно созданного Тихоокеанского флота.

В те годы Военно-политическая академия находилась в Ленинграде. Мы часто выступали на заводах и фабриках, а руководящие партийные и советские работники города — у нас. На всю жизнь запомнилось, как слушали мы Сергея Мироновича Кирова, когда он 1 ноября 1934 года — ровно за месяц до своей гибели — пришел вместе с заместителем наркома обороны СССР М. Н. Тухачевским на торжественное заседание, посвященное 15-летию академии и награждению ее орденом Ленина.

Наш набор заканчивал учебу в 1936 году. Как и ожидалось, почти всех выпускников морского факультета направляли на Тихий океан. Причем было предложено сразу же брать с собой на Дальний Восток семьи. Когда я доложил, что моя семья сможет приехать только через год — по окончании женой медицинского института, представитель управления кадров ответил:

— Ну раз так, назначим пока военкомом подлодки на Балтику, а через год поедете на Тихоокеанский флот вместе с женой-врачом.

Но судьба сложилась по-иному. Я действительно прослужил около года комиссаром на балтийских подводных лодках: сперва — на «Щ-318», затем — на «С-1», лодке нового типа, только что вступившей в строй. А потом был назначен военкомом линкора «Марат» — флагманского корабля Краснознаменного Балтийского флота. Практическая школа, пройденная на нем в течение двух лет, очень много дала для всей моей дальнейшей службы.

С Балтики, как уже было сказано, меня перевели на Северный флот. И вот теперь — на Черноморский…

Поезд пришел в Севастополь утром 1 мая. Несколько дней назад, в Полярном, я шел к причалу на катер по дорожке, представлявшей собой коридор между снежных стен выше человеческого роста. А здесь, в Крыму, все было в цвету, люди выходили на первомайскую демонстрацию, одетые по-летнему нарядно.

Увидел приготовившиеся к параду флотские части — и охватило глубокое волнение. Ведь завтра мне с этими бойцами и командирами работать. Как-то встретят?… Сумею ли оправдать оказанное доверие, приспособиться к незнакомым еще масштабам — флот на Черном море большой… Растревоженный такими мыслями, я сказал встретившему меня военкому штаба флота А. С. Шохину, однокашнику по академии, что должен отдохнуть с дороги и присутствовать на параде не буду: захотелось побыть еще немного одному.

Со смешанным чувством нетерпения и некоторой настороженности ждал встречи с И. В. Роговым.

Это был руководитель умный, требовательный, в меру строгий, уже хорошо известный военным морякам, хотя служил на флоте еще недолго.

Участник гражданской войны, коммунист с 1918 года, старый армейский политработник, Иван Васильевич Рогов не так давно находился на посту военкома Генерального штаба РККА, а затем — члена Военного совета Белорусского военного округа. На XVIII партийном съезде он был избран членом Центрального Комитета ВКП(б) и тогда же, в марте 1939 года, назначен начальником политуправления РККФ и заместителем наркома. И. В. Рогов пришел на флот в очень ответственное время, когда у страны появились возможности существенно укрепить свою морскую мощь и надо было мобилизовать всю массу военных моряков — а ряды их стали быстро расти — на достижение высокой боевой готовности. Думается, он был — и по личным качествам, и по жизненному и партийному опыту — именно таким человеком, какой требовался, чтобы руководить в этих условиях политической работой.

Пробыв тогда в Москве не больше, чем требовалось, чтобы принять дела, Рогов начал работу на новом посту со знакомства с флотами. Прежде всего он выехал на Балтику и, посетив ряд кораблей и частей, провел целый день у нас на «Марате». Там мы и познакомились.

На линкоре Иван Васильевич пытливо вникал в организацию боевой учебы и политической работы, осмотрел одну из орудийных башен и погреба главного калибра, машинное и котельное отделения, центральный пост и главный командный пункт, краснофлотские кубрики, долго беседовал с личным составом. Запомнилось, в какой категорической форме потребовал начальник политуправления от командиров и политработников большего внимания к быту моряков, в частности к их питанию.

Обстоятельно беседовал И. В. Рогов с секретарями парторганизаций корабельных подразделений. А закончил день, проведенный на линкоре, длительным разговором со мной — комиссаром корабля. В своих указаниях Рогов делал упор на значение дружной, слаженной работы командного и политического состава, подчеркивал необходимость всемерно поддерживать волевых, требовательных командиров.