Дотянуться до моря - [5]

В общем, скорее всего, имеет место очередная задачка для Вити Бранка, которую он, как обычно, решит на «раз», в крайнем случае, на «раз-два». Надо, как это ни неприятно, ехать в офис, встречаться с «людями», выяснять, «чьих будете?», из какого угла обширного московского княжества бескрайнего эмвэдэшного королевства прибыли, что написано в верительных грамотах, то бишь, в ордере, потом звонить Вите, — все, как обычно. Но вот с Питкесом совершенно непонятно. И вообще: несмотря на то, что по Феничкиному рассказу получалось, что визитеры об аресте Самойлыча первый раз услышали от нее (просто среагировали быстро и правильно, профессионалы), но — вдруг нет? Вдруг тут связь, и происходит нечто гораздо большее, чем рядовое «маски-шоу»? Возможно, и меня — «под руки белые примут»? Тогда на кой хрен соваться в офис, самому да зверю в пасть? Не, надо сначала звонить Вите… Или — нет, сначала надо постараться выяснить хоть что-то про Питкеса.

Я набрал номер Самойлыча — так, на всякий случай, и он ожидаемо не ответил, хотя выключен не был. Потом позвонил Диме Крайнову и выяснил, что привез он Питкеса на Министерство без четверти одиннадцать и встал в переулке в теньке. В переулок этот выходил задний двор Министерства, и Крайнов, когда парковался, приметил, что в ворота заднего двора, как к себе домой, заехала тонированная Волга с «ментовскими» номерами. «С синими, штоль?» — переспросил я. «Не, с обычными», — возразил Крайнов. «Откуда тогда знаешь, что машина ментовская?» — строго переспросил я, зная любовь водилы к привирательству. «АМР 97 — сто процентов ментовская серия, обижаете!» — нахохлился Крайнов, пришлось поверить. Из Волги вышли три человека и вошли в Министерство. А примерно через сорок минут Крайнов увидел, как двое из этих троих вывели из заднего подъезда Питкеса, крепко держа его под локти, и подозрительно сжатые запястья того были прикрыты курткой. Питкеса посадили в машину, она уехала, а Крайнов сразу позвонил в контору. Я Крайнова не любил: он был балабол, да еще из тех, кто, что называется, «не переработает», но пришлось сказать, что он молодец.

Я позвонил Павлу Морозову — отставному офицера в возрасте глубоко за сорок, которого, однако, за глаза (а иногда, забывшись, и в глаза) никто никак, кроме как «Павликом» не звал.

— Э-э, слушаю, Асений Андреич! — почти сразу же раздался в рубке хорошо поставленный плацевый баритон Павлика.

— Павел! — обрадованный тому, что хоть кто-то — сразу ясно по тону — не арестован и не заблокирован в офисе, радостно воскликнул я. — Здравствуйте! У вас все в порядке?

— Э-э, в каком смысле, Арсений Андреич? — поинтересовался Павлик, чем окончательно убедил меня, что с интересующей меня точки зрения у Павлика проблем нет.

— Неважно, — отмахнулся от ненужного вопроса я. — Вижу, что все в порядке. Вы где сейчас, если не секрет?

— Нет, не секрет, — совершенно серьезно ответил Павлик. — Я сижу в кафе недалеко от Министерства, пью уже пятую чашку чая и жду, когда Борис Самойлович после оглашения результатов мне позвонит.

— А то, что результаты уже почти два часа оглашаются, вам странным не показалось? — ехидно поддел я Павлика.

— Никак нет, — безынтонационным голосом киборга ответил он. — Борис Самойлович сказал, что позвонит, когда все закончится, и никаких других инструкций не оставлял. А что, что-то случилось?

Да уж, случилось, прах раздери это Министерство вместе со всеми их торгами, конкурсами и аукционами! Сколько сил и нервов здесь положено, и теперь вот — нате! На самом деле статус министерства это учреждение в ходе одной из многочисленных пертурбаций в структуре правительства уже довольно давно потеряло, став Госкомитетом, но мы по старой памяти продолжали именовать его старым титулом. С Министерством мы начали работать года четыре назад благодаря знакомству с некоей дамой по имени Лидия Терентьевна Нарцыняк, с которой меня свел один мой бывший заказчик по фамилии Князин, с которым со времен совместной работы сохранились прекрасные отношения. Она была вдовой его давнего сослуживца, какими-то путями попала в административное управление Министерства «замшей» руководителя, где ей сразу же поручили провести в весьма обветшалом здании учреждения небольшой ремонт. Она обратилась к Князину с просьбой «подтянуть» надежную во всех отношениях строительную компанию, последовал звонок мне, и — закрутилось. Почти два года мы ремонтировали здание Министерства от фундамента до крыши, и это был едва ли не основной наш заказчик. Но потом ремонтировать стало больше нечего, иссяк и интерес сторон друг к другу. Почти год я о Лидии Терентьевне ничего не слышал, пока месяца полтора назад она неожиданно не позвонила сама. Оказалось, что ей неожиданно поручили провести большой, помпезный и дорогостоящий ремонт в исторической части здания, куда таких как мы общестроителей, как правило, не звали в угоду узкоспециализированным реставрационным компаниям. Но то ли реставраторы, зажравшись, в чем-то облажались, то ли не угодило чем-то министру управление капитального строительства, курирующее реставрацию, — как бы то ни было, этот ремонт поручили Лидии, то есть, по сути, нам. Мы быстренько собрали пакет документов, подали заявку и оставалось только ждать дня оглашения результатов конкурса, то есть, дня сегодняшнего, когда нас должны были объявить победителями. Обеспечение нашей победы было делом Лидии Терентьевны, и она всегда справлялась со своей задачей на отлично. Как всегда, на подобного рода процедуры идти должен был Павлик. Сегодня все должно было быть, как всегда. Так какого же черта туда поперся Питкес?!