— Ложись в постель. А когда будешь засыпать, вспомни наш поцелуй.
Сара словно сомнамбула прошла мимо Ната и стала подниматься по лестнице.
Сквозь сон Сара услышала плач Дэнни, но разлепить веки не было сил. Вдруг на ее плечо легла теплая ладонь.
— Спи. Я сам его покормлю…
— Нат… — сонно пробормотала она.
— Спи, тебе сказано!
Такая перспектива была куда более заманчивой, чем подогревать бутылочку. Пробормотав «спасибо» и «спокойной ночи», она перевернулась на другой бок.
Когда Сара снова проснулась, спальню уже заливали лучи утреннего солнца. Она зевнула, потянулась… Чего-то не хватало. Взглянув в сторону колыбельки, Сара подскочила на кровати — ее не было. Тут же вспомнив все события ночи, она торопливо набросила халат. Из кабинета доносился тихий мужской голос. Сара осторожно заглянула в полуоткрытую дверь. Дэнни лежал в колыбельке возле рабочего стола Ната, а хозяин водил перед глазами малыша яркой игрушкой, стараясь, чтобы ребенок не упускал ее из виду.
Сара не смогла сдержать улыбку.
— Однако работа у вас идет вовсю!
Нат обернулся к ней.
— Знаешь ли ты, что у тебя подрастает гений? Он уже следит взглядом за игрушкой.
Встретившись друг с другом глазами, они смутились. Сара подошла к сыну.
— Ну об этом судить еще рановато.
Затаив дыхание, Нат любовался ее заспанным румяным лицом и спутанными волосами.
— Чушь! К четырем годам он уже научится читать.
Сара невольно поежилась под его восторженным взглядом. Оставаться равнодушной было невозможно.
— Где это ты так наловчился управляться с младенцами? Обычно мужчины боятся до них дотронуться. А ты берешь его на руки без всякого страха…
Нат откинулся на спинку стула.
— Дело в том, что мой младший братишка Брэд родился дома. Маме он тяжело достался. Она долго не могла прийти в себя после родов, а отец был ей не помощник. Пришлось мне, десятилетнему мальчишке, стать Брэду нянькой.
— Наверное, тебе нелегко пришлось…
— Еще бы. Считай, в десять лет мое детство кончилось.
— А я никогда не знала своего отца, — робко призналась Сара. — Он расстался с матерью, когда она забеременела, не хотел ответственности. Отчасти это понятно — им тогда было всего по семнадцать.
— Но ты как-то говорила про отчима, — осторожно напомнил Нат.
— Она вышла за одного из клиентов фирмы, где служила секретаршей.
— Но тебе счастья это не принесло?
Никому и никогда она не рассказывала о своем детстве. Но вдруг ощутила потребность выложить все.
— Отчим всегда считал маму чем-то вроде украшения своего дома. Так было с самого начала. Цель его жизни — вскарабкаться как можно выше по служебной лестнице. Мама успешно ему в этом помогала — молодая, хорошенькая, сообразительная. К тому же за все время она не сказала ему ни слова поперек.
— А вы с ним ладили?
— Не очень… Все-таки я для него чужая, он не любил меня и не скрывал этого. А когда родились их общие дети, отчим просто перестал меня замечать.
Пока Сара говорила, Нат словно зачарованный смотрел на тонкий поясок ее халатика — ах как хотелось ему его развязать! От одного воспоминания о вчерашнем поцелуе с ним творилось нечто невообразимое. Но надо было сдерживаться.
— Ты созрела для завтрака?
Сара взглянула на часы.
— Однако… Надеюсь, ты не уморил себя голодом, дожидаясь, покуда моя светлость проснется?
Нат встал и легко поднял колыбельку вместе с Дэнни.
— Когда Дэнни около семи часов снова заснул, я перекусил.
— Не надо было этого делать! Я вполне могла встать и…
— А мне захотелось — и баста! Считай, что ты на каникулах. К тому же тебе надо отоспаться.
— Нат… И все-таки мне лучше уехать.
Но он уже нес малыша на кухню.
— Поговорим-ка об этом на сытый желудок, ладно?
В комнате Сара сделала обычную утреннюю гимнастику, почистила зубы, надела розовую хлопчатобумажную блузку, широкие брюки — и перевела дух. Никогда она не чувствовала себя такой слабой и нерешительной. Что ей предлагает Нат? Пока неясно. Да, их тянет друг к другу, вчерашний поцелуй тому порукой. Но что именно ему от нее надо? А ей от него? Кто бы знал…
Она вспомнила Джима, своего покойного мужа. Нет, никогда, даже в самое первое время, он не возбуждал в ней таких чувств, — возможно, потому, что его всегда заботило лишь собственное удовольствие, а не ее ощущения? В любви Джим признавал только то, что нравилось ему самому.
Ну, а каков в этом отношении Нат?
Нат… Внезапно ее ноздри защекотал восхитительный запах жареного бекона… Надо принимать решение. Как он нежен с нею, как заботлив! К ней еще никто так не относился. Она машинально взяла щетку и расчесала свои роскошные волосы. Потом медленно спустилась.
В глазах Ната Сара увидела откровенное мужское восхищение. А он еще заметил, что темные круги у нее под глазами исчезли и выглядит она отдохнувшей и… взволнованной.
Сара с улыбкой пощекотала пяточку Дэнни. Его колыбелька стояла прямо посередине стола.
— Давай скорее завтракать! Я голодна как волк!
Нат усмехнулся.
— Это хорошо. Сейчас все принесу.
— Ради бога, Нат! Я сама способна приготовить себе завтрак.
— Готовить на одного или на двоих — какая разница?
— Но ты уже поел…
— И не наелся!
Сара весело рассмеялась.
— Бьюсь об заклад, ты обжора и лакомка! Тебя не прокормишь!
