Достойный любви - [23]

— Скажешь тоже! По-китайски! — недоверчиво протянул Вильсон.

Они оба понимали, что другого выхода нет, но Вильсон только ради приличия ворчал до самой шахты. Он показывал чудеса изобретательности, пытаясь убедить Мэгги не оставлять его одного. Бил на жалость, крутился и ерзал. То предполагал, что его могут украсть и Мэгги никогда не найдет его, то говорил, что он упадет в пропасть и никто никогда его не найдет, или, например, его съест олень или побьет вдова Нузмен, а может так случиться, что он потеряет очки и будет ходить, как слепой, пока не упадет куда-нибудь и не покалечится. Но Мэгги была неумолима. В конце концов Вильсон иссяк и согласился отпустить Мэгги на несколько дней. Сошлись на том, что Мэгги отправится в путь на следующий день рано утром.

Оставалось надеяться, что в Серебряных Ручьях никогда не слышали о Батте Феспермане.

Глава 6

Правду говорят, что слухами земля полнится! Даже китайцы наслышаны были о Батте Феспермане! Прошло уже две недели с тех пор, как Мэгги начала искать рабочих, а дело даже не сдвинулось с мертвой точки.

Мэгги сняла с печки котелок, выложила на тарелочку вареные яйца и нарезала хлеб.

— Вильсон, вставай. Завтрак стынет, — не оборачиваясь, позвала она.

Мэгги была не из тех, кто легко складывает оружие. После неудачных попыток найти рабочих в Худи-Ду и Серебряных Ручьях у нее созрел новый план. Теперь она была почти уверена, что действует наверняка.

Ее план был прост: нанять женщин! Эта идея показалась Мэгги просто блестящей и — что самое главное — вполне осуществимой! Надо сказать, что женщины в Худи-Ду находились в исключительном положении и отличались значительной свободой нравов. Их было немного, и истосковавшиеся по женской ласке и теплу шахтеры питали к слабому полу особые чувства, чем немногочисленная, но тем не менее прекрасная половина городка успешно пользовалась. Женщинами восхищались, потакали их всяческим капризам и весьма редко осуждали.

Большую часть женского населения городка составляли жены владельцев лавок. С некоторыми оговорками их общество можно было назвать светским, и, естественно, жизнь дам протекала в соответствии с канонами высшего общества, то есть весьма скучно. Мэгги рассчитывала, что монотонная, однообразная жизнь заставит их ухватиться за ее предложение, поскольку это внесет некоторое разнообразие и даст им возможность как-то скрасить свое существование. А женщины могут не хуже, если не лучше, мужчин добывать золото.

Мэгги решила просто поговорить с женщинами по душам, рассказать о том, в какое положение попала, и попросить помощи. Естественно, платить она им будет наравне с мужчинами.

Само собой разумеется, это не выход из положения. Женщины долго на шахте не задержатся, но, по крайней мере, будет положено начало. Мэгги прекрасно знала, что женщины городка, не зная чем занять себя, проводят время в развлечениях. Ее тоже несколько раз приглашали принять участие в увеселительных мероприятиях. Однако Мэгги каждый раз благоразумно отклоняла эти легкомысленные предложения, ссылаясь на свою занятость.

Между тем десять весьма респектабельных дам, так сказать элита Худи-Ду, устраивали вечера и приемы, создали общество по самообразованию, женский велосипедный клуб и каждый понедельник по утрам собирались в кружок кройки и шитья.

На остальных женщин городка они смотрели свысока, называя их не иначе как дурнушками, дерзкими девчонками, неряхами, ведьмами, иногда удостаивая и определениями покрепче, начиная от распутниц и потаскушек и заканчивая проститутками и шлюхами. Таковых было немного, всего двадцать три. Они были не так активны, поскольку целыми днями пропадали в увеселительных заведениях, разнося горячительные напитки и оказывая прочие услуги жадным до плотских развлечений толстосумам в карточных притонах «Беззаботной Иды». Двадцать три порочные девицы не блистали на вечеринках и приемах, не состояли членами общества по самообразованию и не посещали женский велосипедный клуб и кружок кройки и шитья по понедельникам по той простой причине, что надутые, чванливые, спесивые, наглые матроны милосердия, как они их называли, никогда их не приглашали.

Открытые столкновения случались довольно редко. Обе группы жили своей обособленной жизнью, и, казалось, все были довольны. Затаенная вражда не нарушала спокойствия городка до тех пор, пока мужья десяти уважаемых матрон не начинали путаться с картежными девицами.

Мужское население городка, как выяснила Мэгги, тоже было довольно разнородно и особым дружелюбием не отличалось. Каждый жил сам по себе. В Серебряных Ручьях Мэгги стала свидетелем сцены, которая вызвала у нее смешанные чувства: с одной стороны, это было забавно, но с другой — ей стало грустно и обидно за этих одиноких людей. А началось все очень прозаично… на проселочной дороге была найдена дамская сумочка. Никто не знал, чья это сумочка и как она туда попала. Мужское население шахтерского городка забеспокоилось, зашевелилось, словно пчелы в растревоженном улье. Сумочка была самая обыкновенная: маленькая и цветастая, какие были в ту пору в моде, с пестрыми бантиками, шнурочками и тесьмой. Но что тут началось! Три шахтера, которые ее нашли, водрузили сумочку на самую верхушку длинного шеста в центре городка на некоем подобии площади. Весной обычно этот шест украшался гирляндами цветов, и жители городка, собравшись на площади, пели и танцевали вокруг, встречая весну. Так вот, сумочка была водружена на верхушку майского дерева, как его здесь называли, и все принялись ждать. Однако общее веселье едва не превратилось в вакханалию, когда на площадь стали стекаться другие шахтеры. Продрогшие на по-зимнему студеном ветру, после тяжелого рабочего дня в сырых и мрачных шахтах, они высыпали на площадь отдохнуть и развеяться.