Достойная леди - [18]

– Как вы могли выдать мою тайну, Люсилла? – трагическим голосом произнесла мисс Уичвуд.

– Я только Найниэну! – воскликнула Люсилла, обеспокоенно глядя на свою покровительницу. – Конечно, я бы никогда не осмелилась сказать об этом кому-нибудь другому, но Найниэн обещает, что никому не выдаст вас, правда, Найниэн?

– Никогда! – тут же ответил он.

– О, теперь я навеки опозорена в ваших глазах, – печально покачала головой мисс Уичвуд.

Они принялись с таким жаром разубеждать ее, что она не смогла больше сдерживать смех и громко расхохоталась.

– Вы глупые дети, – сказала она, успокоившись. – И не надо на меня так смотреть, иначе я снова рассмеюсь! Я вижу, что вы не понимаете почему, но, если я начну объяснять вам это, вы решите, что я сошла с ума! Скажите мне лучше, Найниэн, вы передали мое письмо миссис Эмбер?

– Нет, потому что она была слишком плоха, чтобы принять меня, но моя мать передала его ей. – Он слегка поколебался, а затем произнес, просительно улыбнувшись: – Она… она слишком плохо себя чувствовала, чтобы написать вам, но она попросила мою мать передать вам несколько слов.

– Передать мне несколько слов? – Мисс Уичвуд удивленно приподняла брови.

– Ну, не совсем вам, – ответил он. Его улыбка стала шире, и он сказал: – На самом деле она заявила, что умывает руки и больше Люсиллу видеть не хочет!

– Она говорит это каждый раз, когда сердится на меня! – воскликнула Люсилла с укором. – И никогда ничего подобного не происходит! Помяните мое слово, она приедет, чтобы забрать меня, и всем моим развлечениям наступит конец!

– О, не думаю, что она так поступит! – утешил ее Найниэн. – Происшедшее, кажется, действительно выбило ее из колеи. Более того, когда моя мать спросила ее, направить ли одну из горничных, чтобы та упаковала твои вещи, твоя тетушка ответила так: если после всего, что она для тебя сделала, ты предпочла ей общество совершенно незнакомого человека, она очень надеется, что ты не пожалеешь об этом и не захочешь снова вернуться к ней, потому что она не желает больше никогда тебя видеть!

Люсилла подумала немного над словами Найниэна, затем покачала головой и сказала со вздохом:

– Я не верю в это, но, значит, она все же не приедет в Бат немедленно. Ей необходимо несколько дней, чтобы прийти в себя после истерических припадков!

– Да, – согласился с ней молодой человек. – Но я, наверное, должен тебе сообщить, что первым делом, прежде чем улечься в постель, она написала письмо мистеру Карлтонну. Десять к одному, что он не обратит на него ни малейшего внимания, но я подумал, что мне все же следует предупредить тебя!

– О, как это на нее похоже! – воскликнула Люсилла, покраснев от гнева. – Она слишком плохо себя чувствует, чтобы написать мисс Уичвуд, но у нее достаточно сил, чтобы написать моему дяде! О господи, только не это! Но пусть он только решится приехать сюда, я не потерплю этого.

– Не стоит нервничать заранее, – посоветовала ей мисс Уичвуд. – Если он приедет сюда с такими намерениями, ему придется иметь дело со мной, а это вряд ли ему понравится, уверяю вас!

Глава 4

На следующее утро мисс Уичвуд послала своего грума в «Твайнем-Парк» с указанием привести в Бат ее любимую кобылу. Грум вез также письмо для сэра Джоффри, в котором мисс Уичвуд сообщала своему брату, что у нее гостит юная девушка, для которой ей хотелось бы организовать верховые прогулки к разным достопримечательностям, расположенным в окрестностях Бата.

Когда Эннис устраивалась в «Кэмден-Плейс», она забрала сюда из «Твайнема» двух верховых лошадей, предполагая, что в Бате будет кататься верхом так же часто, как и в родном поместье. Но уже вскоре она поняла, что это невозможно. Условия жизни в городе, особенно в таком, как Бат, с его крутыми мощеными улицами, делали езду на лошади практически невозможной. В Бате либо ходили пешком, либо брали экипаж. Здесь не забежишь в конюшню, когда тебе заблагорассудится, не прикажешь оседлать любимую лошадь, чтобы немного покататься. Здесь нужно, во-первых, назначить точное время, когда нужно подвести лошадь к дому, а во-вторых, грум обязательно должен был сопровождать даму в поездке. Мисс Уичвуд считала такое положение вещей просто невыносимым и откровенно заявляла, что это один из недостатков жизни в городе. Кроме того, она откровенно говорила (только на этот раз уже про себя), что это также один из недостатков ее незамужнего положения. И все же, решив, что достоинства жизни под крышей собственного дома вдали от братских поучений и наставлений перевешивают любые недостатки, она недолго огорчалась и через несколько недель отослала свою любимую кобылу обратно в «Твайнем-Парк», где животное находилось под неусыпным надзором конюхов сэра Джоффри, которые тренировали ее и ухаживали за ней, чтобы Эннис могла в любой момент воспользоваться ею, приехав к брату. Своих упряжных лошадей для экипажа мисс Уичвуд держала в Бате, кроме того, в ее конюшне содержалась одна гнедая лошадка хотя и не чистопородная, но она была таким старым и добрым другом, что мисс Уичвуд не могла решиться ее продать.

Сил привел кобылу в Бат, но вместе с ним прибыл и сэр Джоффри, которого терзали невысказанные подозрения в том, что его неблагоразумная сестра пригрела на груди некую юную особу, которая непременно окажется авантюристкой. К сожалению, когда он приехал в «Кэмден-Плейс», дома была лишь мисс Фарлоу, и, когда он услышал от нее подробный рассказ о том, при каких обстоятельствах Эннис познакомилась с Люсиллой, он только укрепился в своих подозрениях.