Достойная леди - [10]

– Это, безусловно, невежливо с его стороны, но, может быть, он посчитал вас слишком молодой, чтобы вести хозяйство. Я так понимаю, что он не женат?

– Бог мой, конечно же нет! – сказала Люсилла. – И это говорит о многом, не так ли?

– Увы, все это весьма неприятно, – согласилась Эннис.

– И более того, его манеры просто ужасны – по правде говоря, он очень высокомерен и совершенно не затрудняет себя вежливостью по отношению к окружающим и обращается со всеми с таким безразличием, что хочется просто… просто стукнуть его!

В этот момент дворецкий объявил о прибытии мистера Элмора, что было воспринято с радостным облегчением.

Молодой человек был явно рассержен и, бросив лишь один яростный взгляд на Люсиллу, принялся извиняться перед хозяйкой за то, что вынужден был предстать перед ней в сапогах и бриджах.

– Из-за той спешки, с которой я собирался в дорогу, у меня просто не было времени, чтобы упаковать свои вещи, мэм, – сказал он. – Мне остается только просить у вас прощения за то, что я так одет! А также за то, что я так поздно приехал! Меня задержала необходимость пополнить свои финансовые ресурсы, потому что те деньги, которые у меня были с собой, мне пришлось потратить еще до приезда в Бат!

– Я знала, что мне не следовало тебя оставлять, Найниэн! – воскликнула Люсилла голосом, полным раскаяния. – Мне очень жаль, Найниэн, но почему же ты не сказал мне, что у тебя закончились деньги? У меня с собой куча денег, и, если бы ты только сказал мне, я бы тут же отдала тебе свой кошелек!

Мистер Элмор с отвращением в голосе пояснил, что, слава богу, он обошелся. Ему пришлось «положить часы на полку», но это гораздо лучше, чем «развязать кошелек у друга детства». Эта фраза оставила в полной растерянности мисс Уичвуд, которая обратилась к нему с вопросом, собирается ли он остаться в Бате или вернуться к родителям.

– Я, конечно, должен вернуться, – обеспокоенно ответил он, – потому что родителям неизвестно, где я, и, боюсь, мой отец может заболеть от беспокойства. Я никогда не прощу себе, если из-за меня с ним случится сердечный приступ.

– Я так поняла, что здоровье вашего отца нельзя назвать очень крепким, – сказала мисс Уичвуд, – и поэтому очень важно, чтобы он не оставался в неведении относительно вашего местонахождения ни на мгновение дольше, чем это необходимо.

– Именно так, мэм! – ответил юноша, поворачиваясь к ней. – Он подорвал свое здоровье на Пиренейском полуострове, потому что кроме двух ранений, после которых у него в плече осталась пуля, которую врачи так и не смогли извлечь, он еще испытал несколько приступов жестокой лихорадки, которая свирепствует у португальской границы. – Молодой человек замолчал, но после минутного колебания продолжил: – Видите ли, когда он хорошо себя чувствует, он – самый дружелюбный и приятный человек и… и самый снисходительный отец, какого только можно себе пожелать, но вот если здоровье его не так хорошо, он становится очень… очень раздражительным и склонен волноваться, что очень вредно для него. Поэтому… поэтому вы понимаете, почему так важно не делать ничего, что могло бы его огорчить.

– Конечно, я понимаю! – сказала мисс Уичвуд, бросив на него добрый взгляд. – Вы, безусловно, должны отправиться домой завтра же, и как можно быстрее. Я дам вам денег на выкуп из заклада ваших часов и на покупку места в дилижансе, а вы выпишете мне чек на ваш банк – и не нужно возражать и возмущаться!

Она улыбнулась, и Найниэн, который уже было напрягся и собрался спорить, понял, что тоже улыбается ей в ответ, и забормотал что-то о том, как он ей благодарен.

Люсилла, наоборот, нахмурилась:

– Да, но… Конечно, я понимаю, что ты должен вернуться домой, но что ты будешь отвечать, когда тебя спросят, что случилось со мной?

Найниэн в замешательстве уставился на нее и после паузы, в ходе которой он тщетно искал выход из сложившейся неловкой ситуации, сказал:

– Я не знаю. Наверное, я скажу, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что дал слово, что я тебя не выдам.

На лице Люсиллы можно было с легкостью прочесть все, что она думает по поводу подобного развития событий.

– В таком случае можно сразу сказать, где я, потому что отец прикажет тебе сделать это, и ты, как всегда, не сможешь устоять!

– О, почему, ну почему ты не сделала так, как я тебя просил? Я предупреждал тебя, что ничего хорошего из твоего бегства не выйдет! А если ты ставишь мне в упрек то, что я сопровождал тебя, то это… это просто неслыханно. Хорошим же джентльменом я был бы, если бы позволил глупенькой школьнице в одиночестве разъезжать по всей стране!

– Я вовсе не глупенькая школьница! – возмутилась Люсилла, вспыхнув.

– Нет, это именно так! Ты ведь даже не знала, что для того, чтобы отправиться куда-либо в почтовом дилижансе, нужно купить билет. И не знала, что из Эймсбери не ходят дилижансы до Бата! В хорошенькой же ты оказалась бы ситуации, если бы я не отправился с тобой!

Мисс Уичвуд в этот момент встала из-за стола и решительно заявила, что дальнейшее обсуждение должно проходить в гостиной. Подоспевшая мисс Фарлоу тут же добавила:

– О да! Это гораздо разумнее, потому что никогда не знаешь, когда в столовую могут войти Лимбери или Джеймс, и никому не нужно, чтобы слуги услышали разговоры, – я, конечно, не хочу сказать, что Лимбери, такой респектабельный чело-век, подслушивает под дверями, но прислуге всегда известно все до самых мелочей, а откуда это может быть известно, если не подслушивать под дверями, я просто не знаю! Эймсбери! Никогда в жизни там не была, но знакома с несколькими людьми, которые там бывали, и мне кажется, что знаю об этом месте буквально все! Стоунхендж!