Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? - [100]

Результаты исследований показывают, какую важную роль играют подражание и конформизм. Это не просто пустая трата времени, которой животные предаются от безделья, – такое представление, как я уже отмечал, служит одним из способов принизить значение преемственности поведения у животных, – а широко распространенная практика, имеющая существенное значение для выживания. Детеныши, которые следуют примеру матери – что можно есть, а чего нужно избегать, – без сомнения, имеют лучшие перспективы в жизни, чем пытающиеся во всем разобраться самостоятельно. Конформизм у животных подтверждается их социальным поведением. В одном из исследований тестировали на проявление великодушия шимпанзе и детей. Задача состояла в том, чтобы выяснить, способны ли они оказать услугу представителю своего вида, если им самим она ничего не стоит. Оказалось, что способны, и их готовность увеличивалась, если они получали в ответ проявления великодушия от других – любых других, необязательно от партнера по эксперименту. Может быть, доброжелательное отношение заразительно? Мы говорим «Любовь рождает любовь» или, как сухо формулируют исследователи, – приматы стремятся воспринять поведение, общепринятое в популяции{372}.

Такой же вывод можно сделать из эксперимента, в котором мы свели вместе два разных вида: макаку-резуса и медвежью макаку. Молодые представители обоих видов находились вместе днем и ночью в течение пяти месяцев. Эти макаки обладают совершенно разным темпераментом: резусы отличаются задиристым и упрямым характером, а медвежьи макаки – спокойным и доброжелательным. Я иногда в шутку называл их ньюйоркцами и калифорнийцами обезьяньего мира. После длительного общения резусы приобрели миролюбивые черты наравне с их толерантными партнерами. Даже после возвращения к своим собратьям резусы в четыре раза чаще мирились после ссор, чем это свойственно представителям их вида. Эти новые, усовершенствованные макаки-резусы подтвердили могущество конформизма{373}.

Одна из самых любопытных сторон социального обучения – обучения у окружающих – вторичная роль вознаграждения. В то время как индивидуальное обучение основано на непосредственных побудительных мотивах, например, крыса учится нажимать на педаль, чтобы получить пищу, социальное обучение происходит иным образом. Иногда конформизм даже уменьшает вознаграждение – в конце концов, зеленые мартышки лишились половины доступной пищи. Однажды мы провели эксперимент, в котором капуцины наблюдали, как их обученный сородич открывает один из трех окрашенных в разные цвета ящиков. В одних случаях в ящиках была пища, в других – нет. Это не имело значения: обезьяны копировали выбор модели независимо от вознаграждения{374}.

Существуют даже примеры социального обучения, при котором вознаграждение достается не тому, кто его заслужил, а кому-то другому. В горах Махале в Танзании я постоянно наблюдал, как один шимпанзе подходит к другому, энергично скребет его спину ногтями, а затем принимается вычесывать следующего шимпанзе. Эти два действия могут чередоваться. Такое поведение известно давно и до сих пор, помимо Махале, обнаружено только еще в одном районе полевых исследований. Это местная привычка, но есть загвоздка: когда обезьяна чешет себя, что обычно вызвано зудом, она испытывает немедленное облегчение. В случае подобного социального поведения исполнитель не испытывает облегчения – его испытывает получатель{375}.

Время от времени приматы приобретают навыки от окружающих. Эти навыки приносят пользу, например, когда молодые шимпанзе научаются раскалывать орехи камнями. Но даже в этом случае все не так просто, как кажется. Сидя рядом со своими матерями, колющими орехи, детеныши шимпанзе проявляют полную беспомощность. Они кладут орехи на камни, камни на орехи и сваливают все в кучу только для того, чтобы перекладывать снова и снова. Они пытаются раскалывать орехи рукой или ногой, что не дает никакого результата – пальмовые орехи слишком твердые. Только через три года тщетных усилий молодые шимпанзе приобретают достаточную силу и ловкость, чтобы расколоть свой первый орех с помощью пары камней. Но в полной мере навыком взрослых обезьян они овладевают только к шести-семи годам{376}. Поскольку молодые обезьяны совершенно не способны выполнить эту задачу в течение многих лет, маловероятно, что побудительным мотивом для них служит пища. Более того, они могут испытывать отрицательные последствия обучения в виде поврежденных пальцев. Тем не менее молодые шимпанзе охотно продолжают учиться, побуждаемые примером старших.

Насколько мало значат вознаграждения, показывают привычки, не приносящие никакой выгоды. Подобные прихоти имеются у нашего собственного вида, например, надевать бейсболку задом наперед или носить слишком длинные брюки, мешающие ходьбе. Но и у других приматов обнаруживаются, судя по всему, бесполезные привычки и формы поведения. Хорошим примером служит семья Н в сообществе макак-резусов, которую я много лет назад наблюдал в Висконсинском центре изучения приматов. Эту семью возглавляла старшая самка Ноуз, все потомство которой носило имена, начинавшиеся с той же буквы, – Натс, Нудл, Нэпкин, Нина и т. д. Ноуз придумала странный способ пить воду из бассейна, опуская туда руку по локоть, а затем облизывая ладонь и шерсть на руке. Забавно, что все ее дети, а затем и внуки усвоили эту технику. Ни одна другая обезьяна в их группе, ни какая-либо другая, насколько я знаю, не пила таким способом, не имевшим никаких преимуществ – он не давал семье Н ничего, чем бы не обладали другие обезьяны.