Досье Сарагоса - [61]

Начиная с 1943 года, привлекая Мюллера к своей личной игре, Борман контро-лировал все расследования и тайные дела. Никто больше не мог встретиться с Гитлером без присутствия Бормана или без его разрешения.

11.2. Меморандум Йозефа Геббельса

Иллюстрация игры Бормана и его полномочий: история с сорокастраничным ме-морандумом, который Йозеф Геббельс в апреле 1944 года просит его передать Гитлеру, причем меморандум предполагал, что Гитлер даст Геббельсу аудиенцию, как только это будет возможно.

Об этой истории мне сообщил в середине 1950-х годов Рудольф Земмлер, который был секретарем Геббельса и жил после войны между Мюнхеном и Франк-фуртом-на-Майне, работая юрисконсультом.

В меморандуме, который он позволил мне прочесть, среди прочего, было напи-сано: «Военная победа отныне исключена. Война на два фронта безнадежна. Надо остановить войну на одном из обоих фронтов. По причинам культуры, было бы желательно заключить компромиссный мир с Западом для того, чтобы за-тем перенести военное решение на Восток. Но это решение невозможно в связи с политикой безоговорочной капитуляции, принятой Черчиллем и Рузвельтом. Мы не можем позволить раздавить Рейх по идеологическим причинам. Позиция Сталина является жестко антианглийской в Европе и антиамериканской на Дальнем Востоке. Следовательно, стоило бы предусмотреть поиск соглашения с ним против западных союзников…»

После чего Геббельс перечислил территориальные уступки, на которые можно было бы согласиться, передав их в сферу влияния Сталина: Норвегия, Финляндия, прибалтийские государства, Польша (до Познани-Гляйвица), Румыния, Греция, Болгария остались бы под советским господством. Итак, это не Гимм-лер, Геринг, Риббентроп, которые пытались установить контакты с противником за спиной Гитлера. Геббельс, со своей стороны, рассматривал возможности та-кого соглашения с СССР.

2 мая 1944 года фюрер принимает Йозефа Геббельса в своей ставке в Растен-бурге. В ходе разговора Геббельс спрашивает Гитлера, что тот думает об его меморандуме. Гитлер не понимает. Он поворачивается к Борману, и тот призна-ется, что прочитал документ, но спрятал его, так как считал, что некоторые проекты, предложенные Геббельсом, были опасны с точки зрения реакции, ко-торую они спровоцировали бы со стороны «наших румынских, болгарских или финских союзников», или со стороны англичан. Гитлер ничего об этом не гово-рит, и продолжает разговор на другие темы.

Геббельс, как сказал мне Земмлер, констатировал, таким образом, доминирование Бормана над Гитлером и с этого дня осторожно стал сближаться с ним, так как он еще намного больше опасался Гестапо-Мюллера, осведомители которого следили за его частной жизнью.

Геббельс беспокоился напрасно. За все годы с 1937 по 1945 не было ни одного примера, когда бы вмешательство Мюллера прервало игры высшей элиты нацистских руководителей, даже если многие из их любовниц были коммуни-стического происхождения и как таковые проходили по картотекам Гестапо. За исключением одного или двух случаев, Мюллер не пытался даже встречаться с ними, чтобы заставить их говорить. Зато начались волны арестов и депортаций католиков и протестантов, подозреваемых в том, что у них были или же они пытались завязать контакты с Западом. Истребление группы «Белая Роза» — это один из примеров.

Репрессии обрушились также на еврейские круги, ибо не стоит забывать, что в 1943 году в Берлине еще жило больше половины евреев, зарегистрированных в 1939 году. Были арестованы также несколько парашютистов, советских агентов, заброшенных через Лондон. Но на самом деле требовались несколько жертв, чтобы сберечь тех, кого любой ценой хотела спасти Москва. Кроме того, Мюллер не мог лично присматривать за каждым из 40 000 полицейских Гестапо, ко-торые подчинялись его организации в Германии и на оккупированных террито-риях. Впрочем, Кальтенбруннер на бумаге был верховным руководителем внут-ренней безопасности со своими собственными полицейскими, а Гестапо, по-видимому, было ограничено политическими расследованиями и операциями большой радиоигры.

То, как проводились некоторые репрессии с лета 1941 года, возмущало некото-рых нацистов, в том числе Альберта Шпеера, ответственного за милитаризацию и координацию экономики Рейха во время войны. Он был не единственным в это время, кто выступал против карательной «работы» айнзацгрупп, которые, под предлогом уничтожения евреев и славян, осуществляли такие широкомасштабные и бессмысленные убийства, что реакция на них только подталкивала уже и без того разочарованных русских к тому, что они снова стали переходить на сторону Сталина.

Не нужно забывать, что Борман был одним из наиболее рьяных противников проектов немецких военных о создании в Вермахте русской армии со своими нашивками, своими флагами и другими собственными знаками различиями, в то время, когда больше половины из двух миллионов русских, ушедших на запад или попавших в плен с 1941 года, только и просило немцев взять их к себе на военную службу.

Лучше и нельзя было посеять необратимую ненависть между немцами и восточ-ными нациями, в тот момент, когда их союз привел бы к поражению коммунизма.