Досье Сарагоса - [50]

За прошедшие годы появилось другое объяснение этих событий, потому что вдруг из тени вышли свидетели, доказывающие, что знаменитая «Большая иг-ра», за спинами активистов «Красного оркестра» и других тайных сетей, при-крывала собой гигантский обман. Этими мужчинами и женщины пожертвовали, как мы это видели и на примере дела «Макса», с целью внушить доверие к не-скольким двойным агентам, которых Абакумов дергал за веревочки для Стали-на, начиная с 1943 года. Когда руководители разведок союзников после 1945 года заметят, что их правительства тоже обвели вокруг пальца, то коммунисты или антикоммунисты, советофилы или антисоветчики, все они сделают все, что-бы общественность об этом ничего не узнала. Борман спокойно мог выжить, и Гестапо-Мюллер мог продолжить свою особенную игру.

9.3. Свидетельство перебежчика Михала Голеневского

Одного из свидетелей этого обмана звали Михалом Голеневским. Его разобла-чения здесь уместны, так как таким образом мы попробуем понять то, что про-изошло, когда в 1945 году «Кент», Треппер и другие попали в Москву и на дол-гие годы исчезли в подземельях КГБ.

Поляк Михал Голеневский был вторым человеком в контрразведке Координаци-онного комитета по разведке Организации Варшавского договора, который объединял вокруг советских разведывательных служб все разведывательные служ-бы стран-сателлитов Москвы. С 1958 года в письмах, подписанных псевдонимом «Heckenschütze» («Снайпер» или «Партизан»), он передавал американскому посольству в Берне удивительные сведения, всегда достоверные, о никогда прежде не обнаруженных советских агентах.

ЦРУ не сумело тогда узнать, кто был этим удивительным отправителем.

Но на рассвете 25 декабря 1960 года, догадавшись, что он постепенно попадает под подозрение советской контрразведки, Голеневский переходит на Запад со своей любовницей Ирмгард и их дочерью, еще ребенком.

Как только его доставили из Западного Берлина в США, Голеневский сообщает допрашивающим его американцам, что он собрал в Польше сотни микрофиль-мов и документов, которым предстоит стать поводом для огромной облавы на шпионов во всех странах-членах НАТО и в США. Менее чем за три года благодаря этим доказательствам было нейтрализовано несколько десятков советских агентов.

Среди прочих, в этом списке: Исраэль Беер, уже долгие годы влиятельный советник израильского премьер-министра Давида Бен-Гуриона по военным вопро-сам, которого с почетом принимали в европейских столицах, в том числе в Па-риже, где Жак Сустель позже с неистовой злобой расскажет мне, как его обманывал Беер. Затем указания Голеневского привели к Джорджу Блейку, агенту, проинформировавшему СССР о туннеле и акустических устройствах, с помощью которых велось прослушивание линий связи из Восточного Берлина в Москву… Шпионы на военно-морских базах НАТО, агенты в некоторых из наших стран, польские, чешские, и т. д.

Голеневский принес безопасности Запада такую пользу, что в 1963 года Кон-гресс США своим специальным решением предоставляет ему американское гражданство. Но КГБ никогда не складывает оружие. Напротив, в дело вступает его длинная рука — Спецбюро или специальное бюро, которое заменило СМЕРШ, чтобы либо ликвидировать перебежчика, либо с помощью своих агентов влия-ния начать против него кампанию с целью его дискредитации и психологиче-ской травли.

Именно в этом контексте 1970-х годов после публикации моих статей, из кото-рых одна была напечатана в парижской ежедневной газете «Aurore», Голеневский вступает со мной в переписку. Он получил информацию обо мне от своих редких друзей, бывших сотрудников ФБР и ЦРУ. Затем, после не очень интерес-ных писем, он в 1975 году прислал мне два сообщения, которые, наконец, под-твердили, что я не экстраполировал и даже не бредил, когда с 1947 года из мо-его проникновения в секретные сети немцев в Латинской Америке и на Ближнем Востоке сделал вывод о том, что у Бормана и у Мюллера были «договоренно-сти» с Москвой. Голеневский мне писал:

«Конечно, Борман прожил еще долго после войны. Генерал Маркус Вольф знает это так же хорошо, как я. В июне 1960 года в варшавском ресторане W-Z после обильной трапезы, щедро залитой водкой, он, в присутствии Генрика Соколяка, тогдашнего шефа польской разведки, иронизировал: «Здорово мы одурачили этих западников с Борманом и нацистско-коммунистическими сетями».

И в следующем письме он добавил:

«Как раз когда я в рамках моих должностных обязанностей допрашивал Аль-берта Форстера, бывшего гауляйтера Данцига, я одновременно узнал о существовании «Хакке», сверхсекретной сети Бормана, и о том, что, со своей сторо-ны, Мюллер в 1943 году связался с Москвой при помощи майора Гестапо в Дан-циге Якоба Лёльгена, который был советским агентом».

9.4. Спецбюро вступает в игру

Следовательно, все было ясно с Мартином Борманом, который, насколько мне стало известно, умер в январе 1959 года в Парагвае и был похоронен в городке Ита, к югу от столицы страны города Асунсьон. Но три или четыре года спустя там появились какие-то таинственные личности, подкупили охранника кладби-ща, «извлекли» останки Бормана — детская игра для разведывательных служб — и перевезли их в Берлин, а затем зарыли как раз в том месте, где были запла-нированы большие строительные работы. Таким образом, со слухами было бы покончено; его должны были найти там как раз для того, чтобы доказать, что серый кардинал фюрера точно погиб в 1945 году в Берлине. Его призрак не мешал бы больше ни его советско-восточногерманским защитникам, ни пред-ставителям Запада, которые после 1945 года никогда и не пытались что-либо предпринять против Бормана, по деловым причинам, очень известным окруже-нию канцлера Конрада Аденауэра, так как большие западногерманские про-мышленные и коммерческие фирмы вдруг смогли снова воспользоваться теми богатствами, которые Борман переместил в Южную Америку и в Турцию.