Дорожные записки (На пути из Тамбовской губернии в Сибирь) - [21]

, а страну их Горною, Биармия, Беормия, Бярмия (от норманскаго слова bairg, beorg — гора), потому что они жили у высоких гор Уральских. Впоследствии русские, слышав от дедов своих о Биармии, распространили на страну эту свое влияние и назвали ее Пермиею, исказив слово Бярмия. Коми-утиры продолжают до сих пор называть себя коми-утирами, а название „пермян" им столько же приличествует, как чеченцам название горец, как дейчерам название немец, и проч. т. п. У них даже нет слов близких к слову Пермь, разве только пырема — уходить, и парма — крест. Поэтому пермяки думают, что мы их зовем пермяками, переводя русское слово „крещеный". Г. Попов думает, что название это произошло от названия деревень, близких к землям новгородским и называвшимся Перма и т. п. В землях, близких к бывшим новгородским владениям, известна только зырянская волость Пермца, да еще Лузская-Пермца (в Вологодской губернии), упоминаемая не раз в древних грамотах — и только. А если и есть несколько селений, которых название похоже на название Пермь, так это в самой внутренности земли пермяков: село Пармы в Юрминской волости Чердынского уезда, село Пермское, о котором я упоминал уже, и др. Притом, кто поручится за тысячелетнюю давность этих деревень? Самая древняя из них, Пермца-Лузская, в первый раз упоминается только в 1590 году.

Но обращаюсь к пермякам. История их мало известна. Не распространяясь теперь о биармийцах, я скажу только, что пермские племена издавна находились в сношениях с Русью, и особенно с Новгородом. Под именем Перми того времени не должно однакоже подразумевать одних пермяков, или коми-утиров, — нет, кроме этого племени, было еще несколько племен, и все они теперь называются общим именем — Пермь, так же точно, как прежде назывались общим именем биармийцев. Нашествие монголов имело влияние и на этих народов, и в особенности на коми-утиров. Многие из биармийцев бежали: одни за горы Уральские, другие в Норвегию, где конунг Гакон принял их благосклонно. Коми-утиры, без сомнения, не ходили в Норвегию; Уральские горы, пустынные степи печорские были ближе к ним. Во время Дмитрия Иоанновича Донского Стефан Ярап просветил их крещением. Но не пермяков крестил он, а зырянам проповедывал, на их язык переводил св. писание, в их земле проповедывал он. Усть-Вымен, Старая-Пермь — все это в зырянской земле. Учение христианское проникло однако и к коми-утирам. Коми-утиры зависели издавна от великих князей и управлялись, вместе с Кегролою, Чакалою, Немьюгою и жителями у Пильих гор, государевыми наместниками. Новгородцы всячески старались подчинить их себе, выгоняли не раз наместников великокняжеских и наконец около 1470 года совершенно их „за себя привели".

Москвитяне продолжали торговать с Пермью, которая в это время имела уже средоточием своим берега Камы и Колвы, где находились Пермь-Великая, Искор, Урос и другие города, где владели князя христианские в зависимости от Новгорода, и где главное народонаселение состояло из коми-утиров. В 1472 году несколько москвитян было обижено в Перми-Великой; Иоанн, желая отнять у новгородцев эту область, богатую серебром закамским, отправил на берега Колвы войско под предводительством князя Феодора Пестрого. Пестрый взял Искор и другие укрепленные места пермские, а воевода Нелидов завладел Уросом, осадил самую Пермь и вскоре взял ее. Князь пермский Михаил был взят в плен; коми-утиры покорились Иоанну. Между вещами, посланными из Перми ко двору Иоанна, упоминаются 29 поставов сукна немецкого, три панциря, шлем и две сабли булатные. Не ясное ли это доказательство, что потомки торговых биармийцев не забыли совсем торговли до времен Иоанновых?.. Князь Михаил был возвращен из Москвы на родину; он и потомки его владели землею пермскою в виде присяжников государя московского. Наместником великокняжеским назначен был князь Ковер, который поселился в Перми. Коми-утиры, вытесненные с берегов Колвы, остались только между Иньвою и Камою; прочие смешалась с русскими, вогулами и пр. Жившие же выше по Колве уцелели до сих пор. В 1535 году на месте Великой-Перми построена была Чердынь, и эта Чердынь, называемая часто и Великою-Пермиею, была резиденциею наместников до XVIII столетия.

Теперь (1842) пермяки живут большею частью в стране между Камою и Иньвою; Юксеевская волость в Чердынском уезде вся населена пермяками. Они занимаются хлебопашеством, но плохо: неблагодарная почва редко вознаграждает труды их. Ловят они зверей, но это не составляет их главного занятия; больше всего они занимаются рубкою леса и сплавкою его к соляным промыслам. Это занятие не приносит им большого дохода, и потому они живут в крайней бедности. Они все христиане, и у них решительно незаметно никаких обрядов, оставшихся от времен язычества. Их считается более сорока тысяч. Они более и более смешиваются с русскими, но, несмотря на это, сохраняют язык свой, и хотя влияние русских на них чрезвычайно сильно, однако он держится между ними. Он сходен с вотячским, но на чувашский и черемисский, на которые татарский имел влияние, не походит, отличен также и от языка вогулов, соседей их. Язык пермячский можно видеть из песен и сказки, помещенных в этой статье. Но для образчика вот еще несколько слов: Ен — Бог. Сон — сын. Зон — молодой человек. Нян — хлеб. Сорнас — рубашка. Куль — дьявол. Анну — дочь. Ныл — девушка. Тичёрь — рыба. Ви — огонь. Аэ — отец. Итшиня — тетка. Соэ — сестра. Пэль — ухо. Ва — вода. Мамё — мать. Инь — женщина. Ом — рот. Пизь — мука. Вер — лес. Употребляются и русские слова, например: баба, зипун, дядя, батюшка и пр. Пермяки народ кроткий, послушливый и добродушный. Они невысокого роста; волосы у них по большей части темно-рыжие. В отношении домоводства они, хотя живут хуже русских, но зато гораздо опрятнее вотяков, соседей своих. Умственное развитие у этого народа невысокое: они даже не умеют читать. Есть у них своя поэзия, которой образчики видели читатели — поэзия безыскусственная, грубая, или, лучше сказать, такая же незамысловатая, как и сама жизнь пермяков. В ней не выражается высоких чувств, да они и не знают их; посмотрите: у них даже нет слова „любить"…