Дороже денег, сильнее любви - [8]

– Только ты не думай, что я куда-нибудь с тобой пойду, – предупредила Анька и швырнула трубку. А затем выскользнула из дому, дав себе слово, что проговорит с отцом не более нескольких минут…

Он ждал ее все в той же беседке, за тополями. Очень осунувшийся, похудевший. На Юрии Адамовиче была та же самая рубашка, в которой он ушел из дому, но – чистая. Глаза отца, которого Анька помнила всегда таким спокойным и добрым, лихорадочно горели. И еще – он держал правую руку в кармане. Не вынул ее даже тогда, когда наклонился поцеловать Аньку в пробор между мягкими волосами:

– Здравствуй. Я соскучился. А ты?

– Почему ты не идешь домой? – уклонилась от его объятий Анька.

– Понимаешь…

– Что?

– Думаю, что сейчас ты не поймешь меня. А когда вырастешь…

– Что?

– Ну, наверное, тогда-то ты меня поймешь. Видишь ли, девочка, жизнь – это такая сложная штука… впрочем, я потом тебе все объясню… А пока… В общем, вот: хочешь уехать со мной? Со мной и… с мамой?

– С Еленой Вадимовной? – Впервые за много лет Анька назвала ее по имени-отчеству.

– Нет. С мамой. Девочка моя, ты узнаешь ее и полюбишь, полюбишь точно так же, как…

Не говоря ни слова, Аня развернулась и пошла в сторону дома.

– Аня! Подожди!

Она не обернулась.

– Ан я!

Она не обернулась даже на его топот – отец догонял ее.

– Аня, ты вынуждаешь меня…

Не прерывая шаг, девочка покосилась на отца и увидела, что тот медленно вынимает руку из кармана.

– Прости меня, Анька! – Это было последнее, что она услышала.

В руке у отца оказался черный пистолет, который он направил прямо Аньке в лицо. И выстрелил.

* * *

– Что-о?! Родной отец пытался тебя убить?! – не сдержала я удивления. А кто, хотела бы я знать, не был бы поражен таким рассказом?

– Не убить. – Анька помотала головой, взметнулись косички. – Усыпить! Это был пистолет с усыпляющим газом. Я не знаю, откуда он оказался у папки. Он никогда не разбирался в оружии. Даже в тире всегда мазал… мы с мамой над ним смеялись.

– Ну все равно, знаешь ли, выстрелить в лицо собственной дочери, пусть даже и из газового пистолета…

Одновременно я подумала, что очень давно не сталкивалась в своей работе с такой штукой, как пистолет, стреляющий патронами с усыпляющим газом. Хотя хорошо знала, как они устроены, – мой наставник и «крестный отец» в спецназе, майор Сидоров, как-то посвятил целых полтора часа привала (наша часть дислоцировалась тогда на Кавказе), чтобы убедить нас в преимуществах газового оружия над травматическим.

– Газовый пистолет иногда удобнее даже боевого оружия, – говорил он. – Из него можно начать стрелять быстрее, и у него намного большая эффективность использования боезапаса. С газовым совершенно не нужно так тщательно оценивать ситуацию, как с боевым. Это не смертельное оружие, и даже если вы ошибетесь, это не нанесет непоправимого вреда… И целью стрельбы из газового пистолета является не «поражение», а создание газовой завесы на месте происшествия. Поэтому КПД использования патронов в газовом пистолете равняется почти ста процентам…

Но то, что казалось логичным и само собой разумеющимся там, на месте настоящих боевых действий, сейчас выглядело, мягко говоря, ничем не оправданной жестокостью. Стрелять в родную дочь! Пусть даже из газового пистолета!

– Так, и что же было потом?

– А я не помню, – простодушно призналась Аня, – я же уснула.

– Как, вот так сразу?

– Да. Вы знаете, я даже сон видела…

Ясно. Судя по всему, девочку усыпили газом, содержащим валиум – препарат, подавляющий психику человека и лишающий его способности к сопротивлению. При этом жертвам мерещатся всяческие галлюцинации, иной раз весьма даже приятные. При этом человек действительно засыпает сразу – еще прежде, чем успевает заметить облачко спрея, прежде чем почувствует запах газа.

– Я-то сама ничего не помню, но мама, которая побежала меня разыскивать, увидела, что папа на руках перенес меня через дорогу и хотел в машину запихнуть. То есть, конечно, не запихнуть, как мешок, а… там кто-то был, в этой машине. Наверное, эта… Гульнара… Он меня хотел ей передать. Но мама налетела на них, стала кричать, бить по машине кулаками. Они просто испугались.

– Чего?

Я спросила не просто так – ведь, говоря формально, у Елены Вадимовны не было никаких прав для того, чтобы воспрепятствовать родным матери и отцу забрать своего ребенка. Да, у девочки была сложная ситуация.

– Наверное, просто от неожиданности испугались. Мама… Елена Вадимовна… она подняла страшный шум. Вырвала меня из папиных рук. Собрались соседи. От нее такого никто не ожидал – все знали, что мама у меня такая спокойная, ровная.

Вырывая дочь из рук предавшего ее человека, Елена Вадимовна и в самом деле превратилась в фурию. Она кричала, призывала в свидетели весь двор, грозила похитителям судом, обнимала Аню, все еще пребывавшую в беспамятстве, так, словно только что спасла ее от неминуемой гибели. Синий «Пежо», в который, пятясь от нее, нырнул Юрий Адамович, сорвался с места сразу же, как только он захлопнул за собой дверцу.

…А проснулась Аня в своей кровати, и ладонь Елены лежала у нее на лбу.

– Не беспокойся, девочка моя, все уже кончилось, – сказала она.